очень трудно подобрать эпиграф, но пускай им будут эти строки:
     прости меня за то, что не успел тебя усыновить...

    Маленький мир.
    
     Однажды осенью в тёплый для этого времени и безветренный день, когда рабочие спешат домой, небо багровеет, а крыши домов горят пожаром от живописного заката, который, к сожалению, не видим нами из-за жилых домов, и лишь птицы любуются им, я направлялся в парк. Мимо меня пробегали люди, и все они куда-то спешили, многие наталкивались на меня и, не извиняясь, шли дальше, некоторые разглядывали меня с ног до головы и с каким-то лёгким презрением отворачивались. Я был одет просто: серый слегка поношенный пиджак и тёмные брюки, в руках я нес бежевое пальто, которое абсолютно не гармонировало с остальным моим прогулочным туалетом и, должно быть, больше всего привлекало внимания этих людей. Они явно смотрели на то, как я одет и от того наверно не улыбались мне, хотя я шёл в прекрасном расположении духа и встречал каждого улыбкой.
     Я шёл долго и медленно, мне было не куда спешить. Меня никто не ждал, а значит, и опоздать никуда не мог. Вечер тихо опускался на город, когда я подошёл к воротам общественного парка. Людей там обычно бывало не много, но они были. Одни искали там вдохновения, а после шли в рюмочную, другие выгуливали своих питомцев, и мне частенько приходилось залазить на деревья пока их внимательные и очень расторопные хозяева соблаговоляли заметить чересчур навязчивых со своими довольно небезопасными играми любимцев, ставивших меня в столь неловкое положение. Я очень любил это место: аллею, давно некрашеные скамейки по обеим сторонам её, небольшая детская площадка и мостик через крохотный ручей. Там были погасшие ещё в незапамятные времена фонари и множество засыпанных золотистой листвой тропинок ведущих в глубь рощи, куда я никогда не ходил редко задумывался куда они ведут.
     Но сегодня, как ни удивительно, не было никого. Я присел на более-менее чистую скамью и погрузился в себя. Я обдумал весь свой скучный рабочий день, людей встретившихся мне и не заметил как прошло полчаса. Я накинул на плечи свое пальтишко, ибо стало холодать, и решил немного пройтись. Вдалеке около мостика по одной из таких забытых тропинок выбежала на аллею маленькая девочка, я был искренне удивлен, что делает вечером в таком отрешённом от людей месте маленький ребёнок один. Но обернувшись назад увидел миловидную пару, которая немного ускоренными шагами шла в сторону ручейка. А вот и родители подумал я. Молодые обогнали меня и, бегло оглядев, чему-то усмехнулись. Я развернулся, более не смотрев на них, но что-то заставило меня повернуться и предо мной открылась удивительная картина: эти люди, поравнявшись с девочкой, её совсем не заметили, и молодой человек, рассказывая, должно быть, о чём-либо неимоверно важном, размахивая руками и ногами, толкнул девочку. Миловидная парочка ничего не заметив прошла дальше.
     Ребёнок упал на землю и тихо заплакал, но он не звал ни маму, ни папу, стало окончательно ясно, что он один. Малышка была одета так же нелепо как и я: курточка не по размеру, ботиночки изношены до того, что грязные носочки с любопытством выглядывали из них, юбочка выцвела, а маечка была заштопана. Я подбежал, чтобы успокоить её, но она рванулась от меня, как будто я был похож на врача, пытающегося сделать ей болезненный укол, которых так боятся дети. Она отбежала на несколько метров и схватила куклу, которую она уронила, когда падала.
     Да и куклой этот кусок пластмассы назвать было трудно. Она присев на сухую, пахнущую мокрой землёй, траву, оттряхнула куклу, крепко обняла и поцеловала. Чем окончательно меня поразила. Я осторожно подошёл к ней и ласково проговорил, что я не причиню ей зла и, как настоящий джентльмен, подал ей руку. Она недоверчиво уставилась на меня и сказала: « Вы все так говорите, а потом когда я не плачу меня никто не видит…». От слов малютки я даже поперхнулся и не нашёлся, что сказать. Мое относительно долгое смятение на неё подействовало. Она улыбнулась, взяв мою руку, и тихо прошептала: « Ты не такой как они. Глаза слишком добрые». Я спросил: « О ком ты?». Малютка ответила, что о людях. Я не мог понять с кем я разговариваю с ребёнком или со взрослым видавшим виды, разочарованном в людях человеком.
     Мы познакомились. Её звали катя. На вопрос о её родителях она отмалчивалась, но среди её позже бурных жалоб на взрослых промелькнуло название детдома. И о маме и папе я более не спрашивал. Она рассказала как её ругали за то, что она просила добавки к обеду, за то что она спорит и громко плачет, за то что у неё есть кукла и много-много других поводов для ремня. Это, она сказала, потому что никто ко мне не приходит они меня ругают. Но как же ты здесь спросил я. Она с ироничной улыбкой на лице ответила:« Я прекратила их слушать и стала всегда молчать, и меня прекратили замечать вообще. И только когда я плачу ко мне иногда подходят…». Позже девочка объяснила мне, что если тебя не замечают, то убегать из детдома очень просто. И она каждый день сюда прибегает. Странно, подумал я. Я её раньше ни разу здесь не видел. Но отгадка пришла мгновенно. Она сказала: « Ты меня раньше тоже не замечал, а я тебя часто видела». Господи подумал я, это ведь пятилетняя девочка…
     Мы подружились окончательно, для неё я был уже дядя Тося. Ей почему-то так больше нравилось. Но и я перечить не стал. Ты наверно скучаешь здесь одна? Спросил я. этот вопрос её удивил.
     «Нет, нисколечки! В моей стране очень весело». Какой? С недоумением спросил я. И она повела меня по одной из тех забытых и неприметных тропинок, про которые я так редко вспоминал.
     Мы шли долго, она напевала неразборчивую песенку, а я думал что она имела ввиду.
     Когда мы пришли, я увидел совсем маленькую полянку, кругом окруженную кустами орешника. Там было много старых сломанных игрушек, которые лежали в разных местах, но как то по особенному, словно каждый на своем месте, в своём доме. Там был самодельный столик- дубовый пень и лежащая на нем фанерная дверка. Всё здесь было так чинно, но в то же время шуточно. Эта картина вызвала у меня нежное умиление и я обнял свою спутницу. Она сказала, что знала о том, что мне понравиться страна и побежала показывать главное. За столиком стояла картонная коробка, на которой возвышалось нечто наподобие подставки для часов. Это королевский трон сказала она. Я попытался угадать, что королева она, но ошибся. Нет, королева Софи ответила она и вынула из кармана свою старенькую куклу, а её очень люблю, потому что я её дочка, я помогаю ей управлять всей страной, но она не моя мама…грустно прибавила она. Смотря на всё это, я понял, что всё в мире поверхностно и что самое дорогое и близкое человеческой душе скрыто от глаз. Это маленький мир, мир где забытая всеми Катя нашла себя, друзей и то чего нельзя описать словами. Это маленький мир.
     После путешествия, которое запомнилось мне на всю жизнь, я проводил принцессу до её печального пристанища и обещался заходить к ней. Со всей силой, которая дана пятилетнему ребенку,
     Она обняла меня и побежала к щели в заборе.
     Я приходил к ней каждую недёлю, когда наступила зима и мы не могли видеться на полянке окруженной орешником. Но потом я серьёзно заболел и три месяца не выходил из дома. Когда же я выздоровел и пришёл навестить её, мне сказали, что она уже месяц как убежала и что её не нашли. Я оббегал весь парк. Объездил все больницы и морги, но не нашёл её. И вот уже прошло много лет с тех пор как я потерял надежду её найти, но в душе моей она осталась со мной, и живет она в сказочном королевстве под названием – Маленький мир.
     Мерцалов Антон Сергеевич 16 лет 2008год.