Рассказ посвящаю Денису Е. Антипову – дорогому человеку, научившему меня любви и терпению.
    
     … Дернул же меня черт послушаться Дайка! Черт меня дернул вообще слушать весь его бред с самого начала! Проклятый космический пират – он ведь знал, что нас ждет… Знал. И всё равно вел корабль к этой планете, где я сейчас медленно умираю.
     А на что он, собственно, рассчитывал? Теперь мне думается, что он в самом деле был просто окончательно свихнувшийся от старости разбойник. А я? Как мог я поверить….
     Впрочем, я был готов на что угодно, лишь бы поскорей сбежать с рудников. Меня осудили за убийство Законника на 86 лет, и я успел отсидеть только полтора года, но силы и нервы мои уже были на исходе. Мне нужно было вырваться любой ценой. А у Дайка был готов корабль и план. Хороший план. Сбежать туда, где нас не будут искать – на планету Мертвецов, есть такое веселенькое местечко чуть ли не самом краю Галактики. Про неё я слышал, что живыми оттуда не возвращаются. Оттуда вообще никто не возвращается. Это могила для всех.
     Но Дайк был убежден в обратном. Он утверждал, что там есть Ворота – те самые, которые открывают путь в любую точку Вселенной, и построены они были Пришельцами в те времена, когда Земля ещё полыхала огнем миллионов вулканов и дышала сероводородом. Пришельцы оставили на разных планетах множество загадок, но Ворота были самыми таинственными. Начнем с того, что их никто никогда не видел. Но все почему-то верили – они есть. Даже были люди, которые научились пользоваться Воротами и через них умудрялись сбегать на другие планеты.
     Я в это не очень-то верю. Думаю, просто некоторым повезло раздобыть быстроходный кораблик и исчезнуть в глубинах космоса. Но Дайк меня словно загипнотизировал своими россказнями. Да и терять мне было нечего – либо сдохнуть от работы на рудниках рабом, либо сдохнуть в космосе свободным человеком. Рудники были страшнее. И я пошел за Дайком. Потом оказалось, что ему нужны были лишь мои таланты пилота – и всё. По прилету на планету он рассчитывал от меня избавиться. Но он не принял во внимание мою молодость и желание жить: когда он подкрадывался ко мне сзади с тонким проводком в руках, я успел включить свою заторможенную рудниками реакцию. Мне нужно были лишь отпихнуть старика от себя, но силы я не рассчитал – он отлетел к пилотскому креслу, стукнулся точнехонько виском о стальной подлокотник. И тут же умер, даже не вздохнув.
     Жаль было старикана. Похоронить его по-человечески не удалось – планета Мертвецов не позволила. Тут на ней постоянная температура на всех полюсах и экваторе – 30 градусов, плюс постоянные снежные бураны. До земли – много метров снега и льда. Поэтому я просто бросил тело в ближайший сугроб. Хотя можно было оставить его и в корабле – все равно у нас не осталось ни капли топлива, корабль стремительно терял тепло и превращался в обледенелую глыбу.
     Топлива нам хватило как раз в обрез – сесть на планете. Уж не знаю, Дайк ли так рассчитал, или просто не было возможности заправиться с запасом. На орбите мы засекли сигналы, идущие с поверхности – крохотная красная точка теплового маяка. Дайк сказал, что это маяк Города – единственного поселения на планете. И именно там Ворота.
     Но старый пират забыл сказать, что добраться до Города чертовски сложно. С посадкой нам тоже не повезло: рассчитывали сесть прямо на окраине города, а страшенный буран снес нас на 15 миль в сторону. Идти надо было пешком.
     Мне казалось, я предусмотрел всё: теплая одежда, шлем с подогревом, чтобы снег не лип на стекло, небольшой запас воды, еды и – главное! – спирта. Взял ещё и атомную горелку, на всякий случай, но она была тяжелая, и пришлось её бросить после первой же мили.
     По моим подсчетам, я должен был прийти к окраине Города максимум через 6 часов – учитывая скорость ветра и глубину снега. На радаре шлема Город пульсировал веселым теплым глазком. И я шел строго по прямой, ориентируясь на этот огонек. Шагомер отсчитывал пройденное расстояние.
     Я экономил силы – был опыт походов по снежным пустыням. Я не торопился, потому что торопиться было опасно для жизни. На шагомер и часы старался не смотреть – чтобы не терзать и без того натянутые нервы.
     Но когда я скосил глаза на показание приборов, всё во мне внезапно оборвалось: цифры говорили о том, что я иду более 8 часов. Где Город?
     Я остановился. Радар преспокойно пищал, мигая искоркой. Расходуя драгоценную энергию, я сделал кое-какие расчеты, сверился с компасом и рассердился на самого себя – задумавшись, я отклонился от прямой и Город должен был быть справа от меня, а не впереди.
     Ветер бушевал вокруг меня, поднимая в воздух тонны снега. Идти было очень трудно, я едва удерживался на ногах. Когда же и через час, и через полтора Город все ещё не предстал передо мной, пришлось остановиться и поразмыслить. Судя по компасу и радару, я шел прямо на Город и даже должен был уже пройти сквозь него. Однако ни малейших признаков жилья я не видел.
     Я решил передохнуть. Утрамбовал площадку под ногами, сделал себе норку, сел, подтянув колени, и сразу ветер набросал на меня сугроб рыхлого снега. Стало тише, теплее, я даже смог снять шлем и подышать морозным воздухом. Он был не так уж плох, как мне говорил Дайк.
     По опыту я знал, что такому уставшему человеку, каким я себя сейчас чувствовал, засыпать нельзя. Хорошо, что я догадался прихватить с корабля химических стимуляторов – проглотил пару таблеток, и усталость как рукой сняло. Подкрепившись, я немного повеселел. Что ж, пока ещё не все потеряно – и буран стихает, кажется, и идти я смогу теперь быстрее, да и Город можно будет увидеть, когда снег уляжется. Действие стимуляторов продолжится несколько часов – за это время я должен найти Город. В противном случае…
     Я выбрался из-под снега. Действительно, ветер заметно поутих, небо посветлело, я сумел разглядеть несколько робких звездочек на нем.
     Увязая в глубоком снегу, я шагал вперед, а в голове крутились строки, вычитанные мною ещё в школе из книги космического героя, первопроходца Гунна, и заученные наизусть:
     «Пройти по бесконечной снежной равнине… Пройти без единой капли сожаления, идти вперед, пропуская под ногами сотни и сотни миль… Пройти, понимая язык чудес и тварей вселенских, одним прикосновением избавляя их от страданий и боли. Пройти бесконечный путь так, чтобы небеса жили ожиданием следующего шага… Пройти по снегу, чтобы вспыхивал он под лучами низкого зимнего солнца и серел под покрывалом из облаков… Пройти по безмолвию бескрайних просторов Вечности, чтобы там, на другом краю бытия протянула бы руки она – Мудрость моя, Сила моя, Нежность моя, - такая же безграничная, как и эта снежная равнина. Пройти, чтобы все взоры были обращены ко мне, и оставить на безупречном холсте снега цепочку глубоких, видных издалека, следов.
     И иду я – одинокая темная фигура, излучающая торжественность, - с упорством человека, знающего цену жизни, смерти и своего бесконечного пути…»
     Я помнил эти строчки, потому что чувствовал, что они очень точно характеризуют мою жизнь. Я слепо шел вперед, смутно надеясь на ту самую точку на горизонте, которая окажется моим последним и приятным пристанищем. И Законника я убил, потому что он попытался оттащить меня на самое начало пути и преуспел в этом…
     Я поднял голову и увидел перед глазами его перекошенное удивлением лицо, когда я направил ему в лоб дуло моего дробовика… До мельчайших подробностей я воскресил памятную сцену: он стоит на пороге моего дома с пластиковым мешком в руках, в который собрал найденное золото и деньги. Он усмехался мне в лицо – мне, человеку, для которого это золото означало чистый воздух, еду и воду!… Да, черт побери, я грабил. Всю сознательную жизнь я грабил богатеньких ублюдков, которые и нанимали Законников. Но пусть меня заберет преисподняя, если хоть крупицу добытых сокровищ я тратил на себя! Моя планета, удаленная от Земли настолько, что мое Солнце невозможно найти на звездном небе без телескопа, была настолько бедна, изувечена и истощена, что даже воздух приходилось покупать для наших детей…
     А Законник забрал эти горькие глотки воздуха.
     Законник – это преступник на службе государства. Он грабит тех, кто грабит богатых. У них собачий нюх и нечеловеческая жестокость. Они лишены совести, сострадания, понимая и благоразумия. Законники – как новая раса убийц. Только убивают они не оружием. Забрав мое золото, они убили несколько дней жизни людей с моей планеты.
     И я убил его, когда на пороге он остановился, чтобы кинуть взгляд на мою нищую конуру…
     … Я встрепенулся – так живо всё это видели мои глаза. Дайк предупреждал – кислородное голодание на планете Мертвецов вызывает галлюцинации. На моей планете кислородное голодание вызывает смерть. Так что галлюцинации – ощущение более приемлемое.
     Я посмотрел на шагомер. Он щелкал.
     Законника я убил сознательно. А вот с Дайком получилось нехорошо. Жаль старикана. Хоть и пират, как я, хоть и рассчитывал меня прикончить… А что нам с ним было делить? Мифические Ворота и Город, который, кстати, где?
     … А если бы Законник не пришел тогда, то Рика бы выжила. Она бы успела подышать и поесть. Она была нашим шансом. Она была на пороге открытия – ещё немного, и мы бы могли получать столько воздуха, что хватило бы на всех… Не успела. И никто не может продолжить её работу – нет у нас на планете больше таких умниц и умников. И никто к нам никогда не прилетит…
     Да где же этот Город?!
     Мной овладела злость. Чертов Дайк! Ведь ты же сказал – 15 миль, не больше… И я, беспечный идиот, не проверил твои расчеты! … Дернул же меня черт послушаться Дайка! Черт меня дернул вообще слушать весь его бред с самого начала! Проклятый космический пират – он ведь знал, что нас ждет… Знал. И всё равно вел корабль к этой планете, где я сейчас медленно умираю.
     Ещё через час я выдохся окончательно. Сказались работы на руднике, нехватка еды и воды. Раньше я бы мог идти двое суток – и ничего. А тут даже стимуляторы плохо работают. Нечего им стимулировать – истощен я.
     Я сел в снег, и меня затрясло от страшной мысли.
     До Города я не дойду. Потому что если сейчас не поднимусь – то непременно усну. Если усну – умру, замерзну. А если сумею подняться – все равно умру, от усталости. И сигнал подать нечем и некому – откуда мне знать, услышат ли меня в Городе и захотят ли прийти на помощь? Здесь если и живет достаточно народа, то только для того, чтобы охранять Ворота. Как бы меня вообще не убили, если обнаружат до того, как я пересеку границу города.
     И есть ли Город на планете?
     Есть! Есть! – заорал я сам себе и ударил ладонями по шлему. Вставай…
     Я встал…
     Пройти… по бесконечной… снежной… равнине. Пройти… так… чтобы небеса… замирали… в ожидании… моего следующего шага…
     Воздуха катастрофически не хватало. Но это ничего – мне не привыкать. Вот с едой хуже – у меня всего несколько синтетических таблеток.
     Ветер утих совсем – и то спасибо. Словно заклинание, я на каждый шаг повторял слова моего главного героя – Гуна. Он ведь оказывался в гораздо более сложных условиях.
     Горизонт посветлел. Солнце вставало.
     На бледно-желтой полоске рассвета возникла темная точка. Я напряг зрение.
     Это бред?
     Нет, это Город! Дьявол меня забери, это Город!!!
     Я перестал чувствовать усталость – бросился вперед. Открылось второе дыхание.
     Добрался я только к полудню – еле дыша и почти ослепнув от яркого солнца. Тела я не чувствовал, вместо него существовала одна сплошная боль. Не помню точно, как пересек границу Города и как дошел до ближайшего дома. Не помню, кто меня впустил. Наверное, открыл дверь сам…
     Очнулся, когда стемнело. Было тихо и очень тепло. Тогда я поднялся на четвереньки, переполз в другую комнату и сел на полу. Очевидно, здесь кто-то жил. Но давно. На пластиковых покрытиях стен, потолка и мебели лежала тонкая пленка мучнистой пыли, какая появляется от одежды и дыхания. Наличие вещей – спартанский минимум.
     Мне было все равно – живут тут люди, или нет. Я скинул тяжелую одежду, шлем, разделся почти догола и больше часа просидел в ванной, из осторожности наполнив её горячей водой только до половины. Но не думаю, что с водой у них тут были проблемы.
     Только после этой полезной процедуры ко мне вернулась способность нормально двигаться и соображать. В шкафу я нашел странного фасона комбинезон, который, однако, пришелся мне впору. Там же была и обувь. В крохотной кухоньке нашлись замороженные продукты – немного овощей и хлеб.
     Тут было все: энергия, тепло, вода и еда. Но не было людей. Я долго переходил от одного окна к другому – оценивал Город. Он оказался совсем крохотным – два десятка маленьких домиков, похожих на теннисные мячи, покрытые слоем стали.
     Дорожек между домами проложено не было, но горело несколько фонарей по периметру Города. Ни одного следа на безмятежном покрывале снега.
     Конечно, можно обойти другие дома, если они не заперты на замки. Можно поискать возможность связаться с людьми, или хотя бы…
     Тут я скрипнул зубами от досады. Я – беглый каторжник, убийца Законника. Любой гражданин Государства может спокойно пристрелить меня, увидев клеймо на скуле, и ему ничего за это не будет. Единственное, что мне остается: искать Ворота или хотя бы упоминание о них, чтобы убраться подальше с планеты и, желательно бы, из системы вообще.
     Обследование домов ничего не дало. Мне понадобился всего час, чтобы сделать неутешительный вывод: Город необитаем, двери не заперты, средств связи нет, как и нет никаких намеков на то, что мне удастся покинуть планету. Ни одной книги, записки, обрывка информации, что случилось с Городом… Ничего. Но в каждом холодильнике была еда, в каждом шкафчике – комбинезон и обувь, в каждой ванной – краны с горячей и холодной водой. С такими запасами я продержусь пару месяцев, а потом?...
     Я вернулся в «свою» комнату. Машинально подошел к холодильнику, открыл… На полке морозильной камеры лежали два нетронутых пакета – замороженные овощи и хлеб. Но час назад я опустошил их, и холодильник был пуст!! И на выдвижном столе лежали те самые пакеты, надорванные и с крошками приставшей еды.
     Что-то здесь не так. Точнее, весь Город – одно сплошное «что-то не так».
     Я дернул дверь ванной. Моя одежда, сброшенная там на пол, исчезла! Несмотря на то, что в доме было очень тепло, меня словно сунули в ледяную воду – даже колени ослабели…
     И тут стукнула входная дверь. Я застыл на месте.
     В комнату вошел человек. Он взглянул на меня, кивнул в знак приветствия, и прошел мимо меня в ванну. Зашумела вода, потом послушался такой звук, как будто кто-то умывался. Я стоял столбом.
     Человек вышел, вытираясь бумажным полотенцем. Он был примерно такого роста и телосложения, как я, одет в такой же комбинезон, хотя зашел прямо с улицы, и на ботинках были следы снега.
     Он словно не замечал меня. Вытащил из холодильника продукты, разморозил в печи, сделал чаю и молча стал есть.
     Я решился открыть рот.
     - Мне искренне жаль, что я нарушил покой вашего жилища, - сказал я. – Я скоро уйду.
     Он посмотрел на меня, не переставая жевать.
     - Да-да, пожалуйста, - ответил он хрипловато.
     Я сглотнул.
     - Вы же здесь живете, да? – опять спросил я.
     - Как и все – нет, - ответил он и залпом опустошил кружку.
     Встал, стряхнул с одежды остатки еды и направился в двери.
     - Стойте! – крикнул я. – Объясните мне…
     Но он уже вышел, тихонько прикрыв дверь. Я рванулся за ним, выскочил на мороз, но на улице никого не было. Прямо у порога виднелись два глубоких ребристых следа его ботинок, а дальше – нетронутый снег.
     Это мистика. Или мой горячечный бред.
     Конечно! – осенило меня. Скорее всего, я от усталости свалился в снег, заснул, и мне чудятся видения! Я вздохнул с облегчением, прошествовал в кухню, открыл холодильник и удовлетворенно увидел два пакета с едой на полке. Какой умный холодильник – моментально пополняет запасы.
     Что ж, если я заснул и умираю, то не так уж плоха смерть на морозе.
     Два дня я провел, лежа на кровати. Вставал, ел, пил и опять ложился. Мыслей в голове не было – тупая апатия. Может, я окончательно умер? И это рай?
     На третий день в мой дом пришла девушка. Хорошенькая, стройная, длинноволосая брюнетка. Меня тотчас сдуло с кровати, апатии как не бывало.
     Она, как и предыдущий гость, кивнула мне и пошла на кухню.
     Я сказал:
     - Мне нужно знать, что происходит.
     Она мило улыбнулась, выкладывая еду на тарелку.
     - Как и всем, - ответила она.
     - А если я вас убью? – спросил я учтиво.
     Она откинулась на спинку стула, и посмотрел на меня восхитительными черными глазами.
     - Действительно? – весело поинтересовалась она.
     - Да, - сказал я. – Убью – и за вас придут мстить. И тогда я всё сразу узнаю.
     - Есть более приемлемый способ.
     - Какой?
     - Думай.
     Она быстро закончила есть, встала и на прощанье, словно пожалев меня, сказала, положив тонкую руку мне на плечо:
     - Здесь у всех так. Начинается всё одинаково. Думай. Вселенная в твоих руках.
     И ушла, оставив два следа в сугробе у порога.
     Последующие дни, - не знаю, сколько их было, - никто не появлялся. Я честно думал. Думал, что я покойник, что убийца, что беглый каторжник, что меня ищут и могут найти по сигналу корабля, погребенного под снежным покровом.
     Я думал о своих друзьях, которые сейчас борются за воздух и еду на моей планете, думал о друзьях, умирающих на рудниках от непосильного труда, думал о родителях и братьях, погибших от рук Законников и полиции. Думал о Дайке – человеке, который верил в существование Ворот и погиб из-за своей мечты.
     Несколько раз мне казалось, что я слышу голоса. Выбегал из дома, вглядывался в снежную бурю, вслушивался в вой ветра и возвращался в дом.
     Потом я начал сходить с ума.
     Однажды утром, проснувшись, я увидел, что надо мной нет круглого потолка. Вместо него голубело небо, и теплое солнце гладило меня по щекам. Я вскочил, задыхаясь от волнения. Высоко в небе плыли облака, и сквозняк донёс до меня запах скошенной травы.
     Я подбежал к двери, распахнул её и…
     … в лицо мне ударила стужа. Видение пропало. Я упал на пол и разрыдался. Мне хотелось умереть, одиночество было просто невыносимо.
     В воспаленной голове почему-то вдруг возникло странное слово: адаптация. Я повторил его несколько раз, мне стало легче.
     Я вышел из дома и пошел в одном комбинезоне сквозь пургу. Холода не чувствовал – все тело горело, как в огне, кажется, у меня начиналась лихорадка. Голова болела, было больно дышать, но я упрямо двигался против ветра, повторяя про себя: пройти по бесконечной снежной равнине… пройти так, чтобы небеса замирали в ожидании следующего шага… пройти…
     Город исчез в белом водовороте. Я сел в снег. Память воскресила картину: серое небо, мертвенно-синие скалы, группка людей у водораздаточной колонки… Рика поднимает бледное лицо и говорит мне:….
     - Этого не может быть!
     Я посмотрел под ноги. Снега не было… Под подошвами ботинок – камни и песок…
     Люди у колонки закричали в ужасе, стали разбегаться. Рика подошла ко мне, удивленно распахнув и без того огромные глаза, дотронулась до щеки горячими пальцами…
     - Откуда ты здесь? – спросила она едва слышно.
     - Я не здесь, - сказал я спокойно. – Я на планете Мертвецов.
     Она коротко рассмеялась.
     - О, Донк, ты опять надо мной издеваешься!
     Я чувствовал её тепло.
     - Ты умерла, Рика, - сказал я грустно. – И я сейчас умираю на планете Мертвецов. Мне все это чудится. Я устал, Рика.
     - Мы все устали, - печально ответила она.
     Земля содрогнулась под моими ногами. Рика обернулась.
     - Донк! Это Законники! Это их корабль! – закричала она.
     Какая разница, тупо подумал я. Два раза нас убить невозможно…
     Ведь я – среди снегов, умираю и мне чудится…
     … Черт! Ничего мне не чудится!
     Я очнулся от кошмара. Прямо на меня шли Законники – два рослых амбала, воспитанники палачей и надсмотрщиков. Рика взвизгнула и бросилась бежать, я остался на месте.
     Один из Законников подошел ко мне и ткнул под ребра стволом пистолета.
     - Пират Донк! Ты арестован именем Государства! – объявил он торжественно. – Ты обвиняешься…
     Он мог этого не говорить – мне было известно все, что он скажет. Я схватил рукой за ствол и дернул к себе. Законник от удивления выпустил оружие.
     Его напарник выстрелил. Пуля ожгла мою грудь, я упал, и тут же вокруг меня закружилась снежная буря. Меня выбросило обратно на планету Мертвецов.
     До Города я дошел неожиданно быстро – он вырос передо мной прямо из белой стены пурги.
     В доме я стянул комбинезон – точно на уровне сердца расплывался красочный синяк. Из кухни выглянула косматая рыжая шевелюра моего очередного гостя. Увидев синяк, он присвистнул.
     - В аптечке есть пластырь, - сказал он и кинул мне коробку. - Помочь?
     - Спасибо, я сам.
     Пластырем я заклеил синяк, потом умылся в ванной. Сознание мое находилось в ступоре. Я не мог поверить, что несколько минут назад был на планете, которую покинул в тюремном корабле полтора года назад. И Рики там все ещё была жива.
     - Поешь, - сказал мне заботливый сосед. – Адаптация – вещь долгая.
     Я поел, не чувствуя вкуса еды.
     Значит, если всё это было наяву – моя одежда прочна, как бронежилет.
     Я вышел наружу, зажмурился и во всех подробностях представил себе рудники. Темные, удушливые шахты, грохот молотов, мерцанье фонарей…
     Меня окружила темнота.
     - Эй! – крикнул голос за моей спиной. – Держи его! Это беглый!
     Я медленно обернулся. Ко мне бежал надсмотрщик – с электродубиной наперевес. Я улыбнулся ему, вспомнил снег планеты Мертвецов и окунулся с головой в сугроб.
     В Городе в доме уже знакомая мне девушка-брюнетка беззастенчиво вытиралась полотенцем, стоя голышом на полу.
     - Ну, как? – спросила она.
     - Адаптируюсь, - ответил я.
     - Умница, - похвалила она. – Увидимся.
     Стремительно натянув комбинезон, она исчезла на моих глазах.
     Теперь все было ясно. Я нашел Город – умный Город, разумный Город, Город Пришельцев, построенный для тех, кто вечно идет. Он и есть Ворота. Я преодолел снежную равнину и дотронулся до Мудрости.
     Рика жива – значит, Воротам доступно не только расстояние, но и время. Я могу возвращаться в прошлое.
     Я могу спасти свою планету и Рику. И я могу спасти Дайка.
     Я стал частью Города, он принял меня и открыл Ворота. Сейчас надо подкрепиться и…
     В дверь ввалилась засыпанная снегом фигура. Я молча смотрел на неё. Фигура с трудом подняла голову и прохрипела:
     - Где я, черт возьми?
     - Там еда в холодильнике, - сказал я. – И одежда в шкафу. Поешь, отдохнешь. Потом будешь думать. Иначе нельзя.
     Человек смотрел на меня взглядом умалишенного.
     А мне было некогда. Надо идти – помочь другим обрести свою Вселенную.