Имя Лионелла дал мне отец. Он любил меня и думал, что оно сделает мою жизнь красивее. Однако любили меня и мама, и бабушки. Поэтому к пятнадцати годам я весила больше 94 килограммов. Больше всего на свете мне хотелось быть незаметной. Но имя прибавляло еще килограммов пять. Плюс всеобщее внимание. Итого: одиночество, насмешки, отторжение. Полный набор девичьих несчастий. Острые языки местных сплетниц вытачивались о мою жирную шкурку не один год. Я с этим росла, Люди думали, что Лионелла не просто толстая, а еще и толстокожая. Увы, я была ранима. Все чаще молила своего ангела-хранителя: "Помоги похудеть! Мечтаю!" Ангел услышал. Только он ничего не делает просто так. Я, глупая девчонка, не просчитывала последствий. А ведь избавиться от лишнего веса можно двумя путями: остаться без еды и пережить сильнейший стресс. Бедность, болезни, голод заточение, утраты – вот что могло обрушиться на мою голову. Ангел пощадил дурочку и послал мне любовную тоску. Милосердный хранитель подарил страсть вместо утраты. Лионелла влюбилась в Леонида Кленова, самого красивого комсомольца на свете, и для начала вступила в его союз молодежи. Надеясь на более тесное сотрудничество, я сохла от ожидания взгляда. Не рассчитывая на взаимность, худела. Мам обвиняла гормонально перестроившийся организм, папа – учебные программы. Едины родители были в одном: "Такая видная, красивая девочка переутомилась и высохла".
     Мне казалось, что я изнываю от нелюбви Леонида. На самом деле характер сжигал лишний жир, освобождался от ненужной материи. Я съеживалась. Но люди считали, что Лионелла похорошела. Во мне стало меньше крови, моя нежная розовая кожа сократила свою площадь, сердце уменьшилось в объеме. И я поняла: красота – это маленькое сердце. Стала беспокойной. Что общего у моих ночных метаний, больше похожих на гимнастику, с общепринятой восьмичасовой неподвижностью?! Лионелла снова молила своего мудрого заступника: "Хочу взаимной любви или покоя!"
     Но Ленечка оказался не по зубам хранителю, и вскоре тоска оставила меня, чтобы я поступила в какой-нибудь институт.
     Стройная Лионелла больше хотела быть учительницей и подалась в актрисы. Чужой жаркий город, койка в квартире у тетки, череда фонтанов занимали воображение два-три дня. Но милые люди из приемной комиссии дружно прзнали Лионеллу бездарной. Я вернулась в объятия педагогики.
     Через три года мальчик Вова позвал Лионеллу замуж. Меня, наконец, выбрали в супруги. Странное чувство испытала я, когда мама торжественно сообщила, что какой-то незнакомый Вовочка Лагин просит у них с папой мою руку.
     Мальчик из хорошей семьи. Здоровые гены. Диплом и протекция. У тебя будет все! – последнее утверждение особенно задело. Не нужно маме говорить дочке такое.
     Кто такой Лагин? Этот человек за мной не ухаживал. Подглядывал за всей семьей сразу, укрывшись в кустах с биноклем, почитывал с интересом медицинские карточки, подсчитывал расходы на содержание Лионеллы в качестве жены, чтобы потом принять решение: годится! Он, конечно, не красивый. Заочно предложение делают только старые уроды. И я взбунтовалась:
     - К черту Лагина! К бесу его гены! Я не вещь, не машина для продолжения рода! Не пойду замуж!
     Но отец меня не послушался и настоял на знакомстве с женихом.
     Накрыли на стол, втиснули меня в модное платье и объявили это безобразие помолвкой. Скоро соберутся родственники посмеяться над моим жалким жребием. Чуть раньше заявленного времени, когда туфли на шпильках стояли еще рядом с ногами, пришел жених. Вернее, в дом вошли два парня. Один – маленький лысеющий узкоплечий, но вежливый и умный – с интересом меня рассматривал. Другой – высокий миловидный силач, таил в глазах насмешку и еще что-то, но его можно понять: "Я смешна!"
     Босиком, гордо задрав подбородок, я подошла к маленькому, бесстрашно заглянула в его умные глаза и сказала: "Здравствуйте, Владимир". В ответ на мой демарш грянул дружный смех. Схватившись за папино плечо, утирала слезы мама. Держась за дверь, умирал от хохота отец. Здоровяк смахивал росу с длинных ресниц на лысину малыша.
     - Простите великодушно, - целуя мне руку и будто извиняясь за остальных, мягким баском сказал умный мальчик. – Меня зовут Мишей.
     - Это я, Вова! – отсмеявшись выговорил силач.
     Шпильки теперь были кстати. Красавец элегантно застегнул перепонки на щиколотках, и я выросла, оцарапав ухо о плечо жениха. Мужчина, допущенный к пяткам, щиколоткам – это близкий мужчина. А Михаил – двоюродный брат и лучший друг. Они всегда вместе. Вдвоем дошагали до меня.
     Владимир Лагин – весельчак и балагур, танцор и музыкант – покорил собравшихся. Я теперь вспоминала свои нелепые слова, брошенные маме и папе, со стыдом. Почему я поверила, будто мой добрый папа отдаст свою Лионеллу старому уроду?!
     Послушная дочка влюбилась, помолвилась и вышла за Лагина замуж. Очень хотелось умножить его род.
     Владимир Васильевич Лагин, мой муж, мой любимый и обожаемый муж, год спустя уложил в супружескую кровать чужую женщину. Мне было больно от измены, но он такой красивый, что я простила, забыв в его объятиях о неловкости, которую пережила наша семья. Дом Лагиных – нерушимая крепость. Ее не расшатать колебаниями отростка у Вовочки в штанах.
     Родители оказались дважды правы. Лагин успешно делал карьеру. Вскоре я вошла в круг первых семей города как жена главного инженера крупнейшего предприятия области. Лионелла Лагина. Жена Владимира Васильевича. Домохозяйка с высшим образованием. Домовладелица. Лагин выстроил приличный домишко, поручив моему надзору цветники и газоны.
     Мы были женаты три года, а гены мужа не превращались в моем организме ни в мальчика, ни в девочку. Лионелла перерабатывала Лагина без остатка. Однажды, Вовочка сказал мне, беря вилку в левую руку, а нож – в правую: "Дорогая, надо что-то делать с нашим затянувшимся сиротством".
     И вскоре я получила приглашение к специалисту по зачатию. Профессионал нашел у меня два дефекта: гордо загнутую вверх шейку матки и аллергию на одеколон. Сбить спесь с детородного органа готовились немедленно, но я сбежала. Не хотелось утрачивать особенности личности. К тому же я была убеждена, чем дама желаннее, чем призывнее ее аромат, тем выше задирают нос органы ее сексуальности. Я наблюдала в жизни противоположный процесс. Ужасное зрелище. Подала рубль.
     Вместо врача сходила в гости к ангелу-хранителю. И вымолила-таки детку! Забыв, что ничего не дается даром.
     Детка внутри меня росла здоровая. Организм беременной быстро омолаживался. Я вернулась на много лет назад. Здравствуй, моя розовая кожа! Приветствую тебя, мое огромное сердце! Я стала прежней толстой Лионеллой, которую, кроме родителей, никто не любил. Никто! В том числе и Вовик.
     - Какой огромный живот! Я не просил так много, девочка, - сказал любимый и исчез месяцы на три в командировку.
     Когда родился Жан, Вовочка вернулся в семью. Пожив с нами 34 дня, покачивая наследника, заметил: "Нелочка, что-то вес с тебя не опадает".
     И я получила повестку к кочегару-надомнику, пережигавшему лишний жир женам директоров ресторанов.
     - Я – экстрасенс! – заявил он при первой встрече. – Я почищу вам ауру.
     И в ответ на хохот моего высшего образования добавил:
     - Вы много грешили. Особенно в прошлых жизнях. Над разгребанием Вашей кармы придется много потрудиться.
     На уборку ауры приходило еще три-четыре жертвы кармы. Они глядели на "чудотворца" влюбленными глазами, впитывали его слова и жесты, словно алкоголик спирт. Экстрасенс хвалил фанаток, поэтизируя их личности. "Смотрите, сколько в этой душе света! Перед Вами воплотившийся ангел", - касаясь остриженных головок, верещал колдунчик.
     - Я вижу в Вас силу! Она от Бога! – пощупывая "нимбы", задыхался дяденька.
     Но, подходя ко мне, хмурился: "Вы – ведьма! Какая страшная черная аура!" Кочегар-экстрасенс меня не любил. Он не вызывал к себе ни малейшего интереса и ни капли доверия. Чтобы нейтрализовать воздействие моего остроумия на остальных клиенток, дяденька вынужден был постоянно понижать мой статус в группе. И круто на этом проиграл!
     Избавиться от жены Лагина не просто. Поэтому меня заклеймили, а не прогнали. Но быть ведьмой в компании ангелов выгодно. Вокруг сбивалось иное сообщество. Ангелы стояли в очереди за советом. Я понимала нужды народа. Знала, что без отвара и присловья, дельный совет будет не востребован. Щедро сдабривала жизненный опыт начитанностью и магическими действиями собственного сочинения.
     В результате разорила гнездо "чудотворца" экономически.
     Кто бы мог подумать, что на увлечении мировой литературой можно так здорово заработать? Особое "спасибо" господам Толстому Льву Николаевичу и Достоевскому Федору Михайловичу, разрешившим практически все коллизии, которые могут постигнуть русского человека в миру. Однако, вернемся к главной теме: я не похудела.
     Лагин нервничал. Все реже бывал дома. Где-то делал важное народно-хозяйственное дело. К концу пятилетки сообщил мне и сыночку о безвременной утрате – любви к нам и нечаянной напасти – любви к Наталье Гавриловне, дочери сынка министра отрасли. Мы с Жаном Владимировичем не обиделись. Обняли нашего проходимца на прощание, пожелали ему большого личного счастья в отраслевом министерстве. Маленький Лагин улыбался фамильной улыбкой, разрывая мне сердце, до краем наполненное любовью к его папаше. О, Вовчик! Никогда я не забуду своего пылкого одиночества. Если бы не оно, вряд ли я познала мазохистские радости: групповые страдания. Всякий раз наталкиваясь на товарища по несчастью, я рассказывала о покинутом ребенке, о папаше-карьеристе, о бессердечной избалованной разлучнице и необыкновенном чувстве, породившем сладкое дитя. Ангел-хранитель меня внимательно слушал. Ждал просьбы. Долго ждал.
     В моем доме теперь регулярно собирались матери-одиночки со всего города. Мы угощали друг друга душераздирающими подробностями личного несчастья. Нерастраченный на профессиональной сцене артистизм, непревзойденный дар рассказчика выстреливал эмоции, ограненные искусством, в толпу. Народ бился в экстазе. Мы становились счастливы собственными невзгодами. Показалось, что я стала интереснее жить после развала союза. К тому же, тело принялось решительно сокращаться в объеме. Когда бедра интеллигентно освободили от себя пространство, уместились в узкую юбку, а грудь позволила себе шикарный французский лифчик, в дверь постучал… Михаил.
     В первую секунду я поискала за его узкими по-прежнему плечами Вовочку Лагина. Так привыкла видеть их вместе! Не нашла. Впустила в дом одинокого.
     - Здравствуйте, Миша. Какими судьбами?!
     - Можно я поживу у тебя, Нелочка, дня три?
     Вот это новости! Деликатный Миша вознамерился растоптать мою репутацию?! Что же делать? Сейчас я несчастная покинутая мать. А завтра утром стану "разведенкой". На меня будут завистливо коситься вчерашние подружки. Непривлекательность Михаила усилит отрицательный момент: общество подумает, что он богатый. Кончатся мои знаменитые на весь город девичники! Разобьется моя слава мужественного борца за освобождение матерей от вмененного отцовства. Опять же Жан черт-те что подумает! Ему ведь уже три года, и он разбирается в сексе…
     - А что случилось, Миша? – внезапно закончила я ситуативный анализ.
     - У меня неприятности. Я здорово вляпался. Меня ищут. - Михаил стал еще меньше. Облысевшая голова опустилась к животику. Взлелеянному хорошим пивом. Мне вспомнилась нежная дружба Мишани с Вовчиком, и я больше не рассуждала о последствиях. Ради Лагина по-прежнему готова на все. Михаил поселился в гостиной. Дня на три, ну на четыре…
     Прошел месяц. Загостившийся Миша привел мой дом в порядок. Изменился внешний вид усадьбы. Сначала со всей округи заботливые огородники перетащили к забору валуны разных размеров. По просьбе Михаила народ, выкопав ненужное, тащил все ко мне в огород. Не разбежавшийся коллектив горемык подружился с гостем. Вместо посиделок ворочают подруги с Мишаней камни, месят глину. Японизация участка шла так быстро, что я побаивалась покушения на коробочку с крышей: всем требовалась пагода. Миша утерпел. Остановился, создав каменный сад. И дом почти не тронул. Только перестроил чердак под жилой этаж, подведя еще одну лестницу. Приведя второй этаж в шикарный вид, Михаил переехал из гостиной под черепицу. Девчонки собирались теперь на его половине дома. Я говорила трудолюбивому парню о следах жизнедеятельности, по которым находят сбежавших. Удивлялась множеству свидетелей, которым он не боится себя предъявлять. Но Михаил продолжал злоупотреблять моим гостеприимством. Жан с детской непосредственностью начал называть его папой.
     - Сынок, твой папа огромный, светловолосый викинг! А дядя Миша всего лишь добрый гном! – учила я сына.
     - Папа-гном, - соглашался Жан.
     - Дядя Миша не папа, он чужой. Чужой. Чужой! – натскивала я ребенка.
     У Миши были деньги. Он отлакировал модными материалами, мебелью, электроникой второй этаж, регулярно пополнял холодильник и создал детский накопитель игрушек.
     - Как Вы собираетесь жить дальше? – сознательно отстраняясь, спросила я однажды.
     Миша смутился. А потом…!
     - Нелочка. Я все это время не решался сказать… Вы только не волнуйтесь… Володю взорвали.
     А ведь я ждала объяснения в любви.
     - Что же, убили Лагина в Москве?
     - Да, Нелочка.
     - Алименты кто присылает?
     - Я… И папа Натальи Гавриловны.
     Опустела я. Деловито расспрашиваю. Вежливо. Боли нет.
     - За что его?
     - За деньги, Нелочка.
     - Много расхитили?
     - Много, Нелочка.
     - Все вдвоем с папой?
     - Вчетвером. Мы с Вовой и папа с сыном. Папа в машине был вместе с Вовиком…
     - Зачем ко мне пришел? А?
     - Деньги отдать хотел. Но их так много, что не отдаются.
     Понятно. Стерва Наталья Гавриловна забрала у меня Лагина, а вернула какие-то деньги.
     - Берите, Нелочка, не бойтесь. Вам еще жить. Такие времена наступили, что с деньгами Вы и мальчик не будете страдать.
     Миша вытащил откуда-то мешок, который стоил два миллиарда рублей. Аккуратно упакованные стотысячные банкноты холмиком высились на столе. Двухмиллиардная могилка…
     - Вовка!!! – опомнившись, зарыдала я. – Любимый! Богатенький дурачок! Красивый мой! На кой хрен ты потащился в Москву! От меня! Навсегда-да-да-да!
     Миша гладил меня по голове, согласно кивая каждому воплю. Под причитания и всхлипы он рассказывал что-то о котировках, валюте, дефолте. Под мои слезы Миша говорил о деньгах.
     Даже сейчас, после дефолта, мы сможем купить валюту выгодно. Пусть идиоты верят, что новый курс рубля через день-два вернется к отметке 7000 за доллар. Мы купим по 9000 рублей, по 12000 рублей. Все равно будем в выигрыше. Купи, Нелочка, по 9000 рублей. Завтра. Пока на столе еще деньги лежат, а не дрова.
     - А-а-а!!! Сволочи!!! Гады!!! Друга под купюры закопал!!! Ненавижу!!!
     Нервный срыв стоил мне здоровья и богатства. Зачем мама, папа вы позволяли Лионелле читать Достоевского?! Я сожгла деньги в камине, как Настасья Филипповна.
     Миша, устрашенный визгом и кочергой, не шевелился. Огонь поедал наше с Жаном сытое будущее. Деньги горели тяжели, с большой теплоотдачей. Пот стекал ручьями по нашим спинам. Миша вытер лоб краем рубашки, когда на голове почти плескалось маленькое озеро. Пошевелившись безнаказанно, осмелел и принялся ругаться:
     - Эмоции! Глупые эмоции! Нельзя сравнивать чувства и деньги. Все чего-нибудь стоит. Ну, отломился нам кусок, который не сумели прожевать под одеялом! Вовка погиб. Да! Но деньги его целы! Не потому, что он их грудью прикрыл. А потому что с собой не взял. Пожгла?! Сбросила нервы?! Дальше что? У тебя второй Лагин растет…
     - Миша присел возле почерневшего камина. Забрал из моих обессилевших рук железку, разбросал золу.
     - Лионелла, если подобное повторится еще раз, я тебя побью, – он посмотрел на меня твердо, холодно. Продолжил:
     - Итак, один доллар стоит сегодня …
     - Зачем нам знать? – разлепила я пересушенный стрессом рот. – Зола. Мосты сожжены.
     Не ответив мне. Миша побежал по лесенке под крышу. Вернулся с мешком. Точная копия прежнего.
     - Не знал бы я твой характер, умер от жадности.
     На столе снова вырос рублевый холм.
     Хитрый Миша, трудолюбивый мальчик, изготовил на ксероксе несколько мешочков. Он перессорил между собой и святое семейство Натальи Гавриловны, и рэкетиров, и милицию. Вторично испытать катарсис мне не удалось. Я согласилась стать богатой вдовой. Подсознание насчет Миши было право: лысый, маленький, богатый.
     После вечеринок у "чудотворца" я научилась медитировать. Ночью моя духовная сущность отрывалась от тела и мчалась в Астрал. Я искала Лагина. И не находила. В одну из таких ночей ко мне в спальню пробрался Михаил. Сверху я видела, как он набросился на беспризорное тело. Вернуться назад было трудно, потому что неутомимый Миша прикрыл безнадзорную плоть со всех сторон своим худеньким телом. Мужчина не считал меня спящей или мертвой. Он думал, что я обидно невозбужденная, поэтому старался вовсю. Михаил должен был покинуть мою спальню любовником, а не посмешищем. Но тело не издавало ни стона, ни вздоха. Близилось утро. Я остывала. Невидимкой бродила возле кровати, убеждая мужчину передохнуть, позволить мне ожить и застонать. И я вернулась.., наконец.
     Удивительные вещи происходили дальше. Я испытала знакомую истому. У моего тела появился потребитель номер два, а оно не заметило никакой разницы. Но этого не может быть! Чужой опыт и мировая литература подчеркивали неизбежные отличия в способах любить и владеть: у разных людей разные возможности. Еще существует какой-то химизм тела, благодаря которому мы либо любим, либо на дух не переносим соплеменника. Организму Михаил не был чужд. Его тянуло к нему, как к Лагину. Точно также. Один в один. Я спала с Лагиным!?.
     Наутро за завртраком невзначай спросила:
     - Миша, ты видел мертвого Лагина?
     - Я не мог. Я был ранен.
     - Ты тоже находился в машине?!
     - Да. Нас привезли в больницу. Реанимация, операции. Я выжил. Остальные нет.
     - После больницы все изменилось, да?
     - Деньги нужно было как-то устроить.
     - А ко мне почему вернулся?
     - Кроме тебя не на кого рассчитывать. Сын опять же…
     - Ага! – обрадовалось я. – Попался! Сын, вернулся. Ты – Лагин?!
     Потрясенный Миша умоляюще глядел на меня:
     Честное слово, я не знаю как это случилось! Первое время боялся сойти с ума. Ты не знаешь, каково потерять… этот… как его…
     - Товарный вид?
     - Нет. Собственный вид. Я стал слабым, маленьким. Противно. Никто всерьез не принимает.
     - Равнодушие женщин мучает?
     - В общем, да.
     - Если ты занял тело Михаила, то где же он?
     - После взрыва из нас обоих вышибло души. Мое тело было обречено, а Миша легко отделался. Я всегда был удачливее. Наверное, нырнул в живую плоть, и Мишка в мертвую. Потом к тебе приехал. Я знал, что ты меня любишь.
     Голова кружилась. Я путалась в именах, местоимениях. Сердце сжималось. Когда Вовочка ласкал меня Мишкиной тонкой рукой. Получалось, что я все-таки вышла замуж за урода. У Жана папа – гном. Представилось, что я иду под руку с узкоплечим малышом по городу. Какой ужас! Самовлюбленный красавчик Лагин и мудрый начитанный Миша воссоединились самым неудачным образом. Не удивительно, что Наталья Гавриловна предпочла вдоветь. Что же делать? Жалко мужика…
     Когда женщине становится жалко мужчину, он непременно навяжет ей свой взгляд на будущее. Михаил на мне женился. Впоследствии я сообразила: это же все ангел! Мой ангел-хранитель исполнил мою мольбу. Я просила вернуть сыну отца, наставить Лагина на правильный путь, то есть проучить его, как следует? Просила. Вот он и постарался. Аминь.