Up here in space
     I'm looking down on you
     My lasers trace
     Everything you do
     You think you've private lives
     Think nothing of the kind
     There is no true escape
     I'm watching all the time
     “Electric Eye” Judas Priest

    Я резко открыл глаза, словно мне грозила какая-то опасность, если я этого не сделаю. Капельки пота медленно стекали по лбу. Глаза не различали предметов в темноте. Восприятие окружающего мира возвращалось ко мне постепенно. Я отлепил голову от подушки, немного приподнялся, потом окончательно сел, свесив ноги с дивана.
     Придя в себя, но еще не различая предметов в темноте, я вскочил, одним движением надел тапки и сразу же сбил табурет, почему-то стоявший рядом с моим лежбищем. Подхватив его одной рукой, я подбежал к дальнему правому углу своей «уютной» комнаты, где и поставил. Взобравшись на него, я начал ощупывать верхний угол комнаты. «Ничего нет…», - пронеслось у меня в голове, - «может в другом?» Обычно она находилась в дальнем, от постели, углу, под самым потолком. Красная лампочка, говорящая о том, что устройство работает, всегда отключалась, чтобы не стеснять людей присутствием постороннего предмета в комнате.
     На всякий случай, я проверил другой угол. Пусто. Комната чиста, ничего нет. Все остальное мне мерещится. Мерещится, что я нахожусь постоянно в фокусе объектива видеокамеры, она снимает меня 24 часа в сутки, даже когда я сплю.
     Прошло уже 4 недели после моего «освобождения», а я до сих пор не могу нормально спать. Спать и видеть сны. Нормальные, человеческие сны, а не свою проклятую жизнь через экран телевизора. Каждый раз, как я закрываю глаза, я вижу себя лежащего в постели, но словно я вне своего тела, словно я объектив видеокамеры. Потом наблюдаю эту же картину на мониторе. Черно-белый цвет и крупное «зерно» на экране, - признак включившегося «ночного режима» камеры, - постоянные атрибуты просмотра этой картины.
     День за днем одно и тоже. Засыпать после таких сновидений самостоятельно не получается. Глотаю таблетки. Что за таблетки? – не знаю, но после одной отключаюсь как бытовой прибор с выдернутым из розетки шнуром. Заглотнув две, можно проспать до следующей ночи; заглотнув пачку, наверно можно вообще не проснуться. Однажды я так и сделаю, но не сейчас. Сейчас… надо выспаться, голова отказывается работать. Где-то была вода и половина «успокаивающей» таблетки…
     Рядом с диваном стоял миниатюрный столик, на котором находился граненый стакан с водой и надломленная, чудодейственная таблетка, «полумесяц счастья». Я кинул в рот таблетку, точнее её половинку, и запил водой. Пресной, безвкусной, но в то же самое время противной водой. Перед стремительным возращением в царство Морфея, была только одна единственная мысль, - «хоть бы не просыпаться вообще».
    
    
     Проснулся. Ни сновидений, ни каких-то непонятных образов, ничего. Меня выключили, а потом включили. Я сам включился. Где источник питания? Его нет. Правильно. Нет. Я же не бытовой прибор. Прибор. Приспособление. Приспособление, правильно, я – приспособление. Для чего? Инструкции нет, значит, будем действовать по смыслу. А смысла в этой жизни нет – она бессмысленна. Бессмысленна и никчемна. Никчемна, как мозг для идиота.
     Я разодрал глаза. Еле проникающего в комнату света хватало, чтобы я щурился и заслонял глаза рукой. Кое-как я добрел до ванной и умылся. Под глазами были синяки, сами глаза были опухшие и красные. Кожа была с каким-то желтоватым оттенком. Нездоровым, желтоватым оттенком.
     Я вернулся в спальную комнату. Точнее – просто комнату. Она была одна единственная. В одном углу кровать, рядом окно, под окном тумбочка, которую я принял за столик вчера, на тумбочке недопитый стакан с водой и две непочатые таблетки «счастья». Они-то и избавили меня от бессонницы и, что удивительно, от сновидений тоже. Я вам благодарен, дорогие вы мои. А запасы «счастья» подходят к концу. Надо оставить записку соседу и приложить денег. Знать бы, где он их только добывает. Это чудодейственное средство…
     Табурет в углу комнаты. Мой взгляд встретился с ним. Опять. Опять это повторяется.
     Закрываю глаза и чувствую на себе, ощущая каждым миллиметром кожи, ледяной взгляд объектива. Объектива видеокамеры. Встаю, начинаю искать – ничего нет. Куда они пропадают? Кто прячет видеокамеры? Может они уже спрятаны? Я должен отыскать их!
     Теперь мой взгляд упал на тумбочку. Рядом с тумбочкой розетка. Розетка для телевизора. Для него же и тумбочка. Антенный кабель лежит на полу. В этой комнате все до предела минимализировано и назначение всех вещей предельно ясно. За исключением табурета. Откуда он и для чего? Неважно! Он мне еще точно понадобится.
     Что с телевизором? Да, я же выбросил его в окно. Отодвинул жалюзи, открыл окно, взял телевизор, даже не выдернув шнур из розетки и в порыве злости, отчаяния, досады… выкинул его к чертовой матери! В окно! И далеко не с первого этажа. Ночью. И ни кто даже не пришел и мне слова не сказал. Всем плевать! Может меня засняла уличная камера видео наблюдения? И никаких мер не последовало? Быть того не может!
     Меня показали по ящику, по этому гребанному ящику. Показывали и раньше, но тогда я сам себя видеть не мог. Телевизоры у нас были под запретом. Телевизор – табу! Телефон – табу! Мобильный – двойное табу! Связь с внешним миров – грех. Общение только то, которое разрешат. Общение только с незнакомыми людьми. Людьми, которых я первый раз слышу, но на вопросы которых я должен, по «всевышней» прихоти, отвечать. Без конца отвечать. Порой - одно и то же.
     Я увидел себя. На экране. И вспомнил все то, что уже преодолел. Как мучительно было видеть себя со стороны. То, что ты уже прожил и к чему не собирался больше возвращаться – повторялось. Снова и снова. И теперь уже не в ночных кошмарах, а наяву. Твою жизнь прокручивают, делают нарезки с неё, монтируют клипы. А ты сидишь и тихонечко терпишь. Вот я и сорвался. Взял этот гребанный ящик и…
     Все бы было так легко и просто – не понравилось, выкинул в окно и забыл. Может самому выброситься и забыть? Нет, это самое легкое решение проблемы. Легкими путями мы не ходим. Точнее – не всегда.
    
     Записку с деньгами я сунул под дверь соседу. Через день, как по расписанию, «счастье» уже будет у меня.
     Но прежде, чем положить записку, я осмотрел все углы. Камер там небыло. Ни одной. Но я уверен, они где-то есть – только я их не могу найти и даже увидеть. Я ощущал их, словно радар какой-то. Небыло ни капли сомнения, что я все еще под наблюдением. Меня просто не ставят в известность, чтобы не платить денег. Больше не платить. Хотят разжиться на мне. Думают, если мне не сказать о камерах, мое поведение станет еще более естественным?! Как бы не так! Я найду следящие за мной камеры и потребую денег!
     Как же подло они поступают.
     Я накинул капюшон на голову так, чтобы еще лицо прикрыть. Выбежал на лестничную клетку, огляделся – ничего нет. Я их не вижу! Быстро побежал вниз по лестнице. Дошел до входной двери. Черная металлическая входная дверь. Ворота в более страшный мир. Мир, где на каждом углу может быть электрический глаз, и ты не будешь знать о нем, не будешь замечать, пускай он даже будет на самом видном месте. Пространство вокруг тебя так велико, что взор твой теряется, утопает. Спасает лишь толпа и многолюдность.
     «Для выхода в Другой Мир, нажмите эту кнопку».
     Когда до меня донеслось противное пищание, словно пищание мыши в тисках, я дернул дверь на себя и… вышел!
     Я стремительно шел в сторону метрополитена, склонив голову, обращая свой взгляд к земле. Опускаясь в переход, я слился с толпой, и мне ничего больше не угрожало. Не угрожало пока я снова не выйду «на поверхность». Камеры в подземке на каждом шагу, они не спрятаны. Я знаю, где какая расположена. На мне капюшон, вокруг – толпа. Я на виду, но в то же самое время я под защитой, я невидим.
    
     Я вышел из метро в паре сотен метров от здания телекомпании, в которой работал. Быстрыми, мелкими, но частыми шагами я дошел до угла дома. Дома по соседству с тем ненавистным зданием. Зданием телекомпании. Пересилив себя, я снял капюшон, поднял голову и пошел медленно, прямо ко входу. Каких трудов мне это стоило! Я обратил взоры всех электрических глаз, что находились тут, на себя. Я стал центром внимания! Я пытался вести себя естественно, на сколько это было возможным. Я пытался не вызывать подозрения. Подозрения у охраны. Для электрических глаз все были под подозрением, все кто попадал в поле их видимости.
     Охрана (security!) не знала меня, но у меня с собой был действующий пропуск. Вопросов никаких не последовало. Я прошел рамку металодетектора, меня обыскали руками и ничего не нашли. Ничего и небыло. Пока обыскивали, я успел заметить, что за столиком (reception) сидит девушка, которая не раз меня видела и знала за чем я обычно прихожу. Вернее - к кому. Я подошел к ней и сказал:
     - Он у себя?
     - Да. Позвонить, сказать что вы пришли?
     - Нет, мы договаривались о встрече, сегодня. Если вас не затруднит, пропустите меня, я карточку дома забыл.
     Медленно проходя турникет, я посмотрел на неё. Девушка еще не знала, что я здесь уже не работаю, что меня выкинули на улицу, что начали тайно эксплуатировать. Во мне вскипала злость. Я пытался её унять и успокоиться. Вошел в лифт, нажал кнопку. Несколько секунд и я у места назначения. Тут сидела секретарша. Её я тоже знал. Мы поздоровались и я резко двинулся к двери, дернул на себя ручку. Это произошло так стремительно, что секретарша, возможно, даже не поняла в чем дело. Он был у себя. «Важный начальник»!
     - Где мои деньги! Отдавай их немедленно! – с порога закричал я.
     - Что? – поворачиваясь ко мне лицом, начал Он. - Разве тебе их не отдали, когда «прощались»? Там была вся сумма, за весь съемочный период. Тебе это недостаточно? – недоумевал Он. Лицо напоминало знак вопроса.
     - Вы эксплуатируете меня! Вы продолжаете съемки до сих пор! Это был умный ход, чтобы не платить мне денег. Я требую деньги за уже снятый материал и требую, чтобы вы прекратили съемки немедленно! Я больше так не могу! Хватит! Прекращайте следить за мной! Я хочу жить спокойной жизнью!
     Я увидел, как Он потянулся к кнопке сигнализации под столом. Я сорвался с места, подбежал к столу, запрыгнул на него и ногой врезал по лицу этому негодяю. Спрыгнув со стола, я принялся добивать его руками. Удар, за ударом, кровь заливала лицо. Кажется, я даже выбил ему пару зубов. Рубашка его стала багровой. И только я захотел намотать его галстук на руку, как вбежала охрана (security!), подлетела ко мне, стащила со своего начальника и принялась избивать ногами. Кнопку, похоже, нажать он успел. По лицу они не били. Скоро приедет полиция и тогда начнется основная часть «представления». Они отведут меня в камеру и там будут потешаться. Но уже сейчас боли были адские, я чувствовал, что пару ребер мне сломали точно. Меня подхватили под руки и понесли из кабинета вон. Секретарша что-то кричала в телефонную трубку, плакала, звала на помощь.
     Меня довели до выхода, куда должен был подъехать наряд. Через пару минут показалась машина. Я чувствовал, как у меня внутри начинается кровотечение. Меня закинули в машину, между двумя другими «бравыми парнями» и захлопнули дверь. Машина тронулась.
     - Что натворила эта скотина? - сказал один из двух «бравых парней» в погонах.
     - Дал в морду какому-то начальнику. Но не самому высокому, видать, а то бы его на месте урыли.
     - Что за мудак такой, знал же что ему потом самому достанется. Тебе повезло, придурок, что мы за тобой приехали, а не катафалк!
     Я молчал и думал, что нужно сделать, чтобы убежать от них. Если они меня доставят в камеру, оттуда я уже никуда не денусь.
     - Фу, … ! Да он эпилептик! Смотри, слюни с кровью пустил и трясется. Выкинем его нахер!
     - Ты с ума сошел? А что мы на месте скажем? Убежал?!
     - Да, в розыск объявим. А когда найдут, он уже окоченевшим трупом будет и не будет слюни пускать. И не мы им уже будем заниматься. А вдруг, в камере окочурится?!
     - Я не уверен, что вообще будут искать. Останови!
     Они выкинули меня на холодную землю, в кювет. Подождав пока они отъедут, я встал, снял с себя грязный, испачканный землей, кровью и слюнями балахон, вытер чистым куском лицо, выбросил в кусты и побрел в сторону дома.
    
     По дороге я зашел в хозяйственный магазин, где приобрел на остатки денег молоток и зубило. Откуда взялось последнее в магазине – сказать довольно трудно, но хорошо, что оно там было.
     Я быстро приближался к своему дому. Чуть ли не бегом. В одной руке находилось зубило, в другой – молоток. Балахона на мне уже небыло и я чувствовал себя совсем неуютно. Я был идеальной целью для подозрений. Стоило только попасть в фокус камеры. Я добрался до черной металлической двери и принялся искать ключи. К счастью, я их не потерял. Я отворил ворота и вернулся в свой мир. Осталось добраться до квартиры, чтобы вернуться в свой мирок. Не ощущая боли, усталости, кровотечения, двух (?) сломанных ребер я, одолеваемый злостью, досадой, обидой, бежал вверх по лестнице до своего этажа. Вот и он. Открыть дверь и вернуться в свой мирок.
     Поворот ключа. Я делаю шаг в квартиру…
    
     Видеокамера в жилом помещении квартиры 546 (10 этаж):
     Входит женщина. На постели лежит мужчина средних лет, испачкан. Вероятно, спит или в отключке. Обои полностью содраны со стен и свалены в углу. Стены, местами, со следами жестокого вандализма. Вся комната в пыли. Женщина подходит к постели, щупает у мужчины пульс. Выбегает из комнаты.
     Видеокамера на лестничном пролете 10-го этажа:
     Из квартиры 546 выбегает женщина. Направляется к квартире 547. Заходит.
     Видеокамера в жилом помещении квартиры 547 (10 этаж):
     Женщина забегает в комнату, берет телефонную трубку, набирает номер, ждет. Начинает разговаривать. В поведение прослеживается волнение. Кладет трубку.
     Видеокамера с видом на двор (спустя пол часа, после звонка):
     Подъезжает карета скорой помощи. Выходят два врача. Вытаскивают носилки. Подходят к черной металлической двери.
     Видеокамера с видом на лифтовый холл(1 этаж):
     Один врач первым подходит к грузовому лифту и нажимает кнопку вызова. Второй толкает носилки.
     Видеокамера грузового лифта:
     Входит врач, за ним въезжают носилки, за ними следует второй врач. 10 этаж – остановка. Выходят в обратном порядке.
     Видеокамера на лестничном пролете 10-го этажа:
     Проходят мимо два врача. Один везет носилки.
     Видеокамера в жилом помещении квартиры 546 (10 этаж):
     Входят два врача, один толкает носилки. В помещении стоит, у самой двери, женщина, на постели, в позе эмбриона, лежит мужчина. Один врач подходит к мужчине и щупает пульс, другой, одной ногой толкнув носилки, начинает разговор с женщиной. Носилки врезаются в стену напротив входной двери. Женщина, разговаривая, заметно нервничает. Принимается что-то рассказывать. Вероятно, историю болезни будущего пациента, либо какие-то факты. Разговор прерывается другим врачом. Оба подходят к «больному» и кладут его на носилки. Пристегивают и выкатывают носилки из комнаты.
     Видеокамера на лестничном пролете 10-го этажа:
     Проходят мимо два врача. Везут носилки. На носилках мужчина.
     Видеокамера грузового лифта:
     Входит врач, за ним въезжают носилки, на носилках человек, за ними следует второй врач. Остановка – 1 этаж. Выходят в обратном порядке.
     Видеокамера с видом на лифтовый холл(1 этаж):
     Из лифта выходит один врач, тянет носилки. Носилки выезжают. За ними следует второй врач. Вся компания следует к входной двери.
     Видеокамера с видом на двор:
     Врачи загружают в карету скорой помощи носилки с пациентом и залезают сами. Машина уезжает.
    
     Сделал шаг в квартиру, а дальше все как в тумане. Крики, женский плачь, белое, ремни, носилки, сирена. Кажется, я был в операционной. Еще мне кажется, что я под завязку напичкан таблетками, накормлен ими, вместо привычной еды и сейчас эта каша из химикатов переваривается у меня в желудке.
     Очнулся я со связанными руками, в смирительной рубашке, в комнате, с мягкими стенами и полом. Дверь можно было найти изнутри по маленькому окошечку. Что со мной происходило? Как я попал сюда? Когда меня отпустят? Чего эти сволочи от меня хотят? Может, заснять мое унижение? Комната просто нашпигована камерами, мне нельзя ничего предпринять без того, чтобы мои действия не попали в объектив. А может, и нет никаких камер вокруг меня? Они где-то во мне и от того все мои действия можно видеть.
    
     В комнате, где нет ни стен, ни пола, ни потолка, где все вокруг – сплошные мониторы стоит Аргус. И не спит он никогда. Всю жизнь свою наблюдает через миллионы экранов, как вершатся человеческие жизни. Вся поверхность его тела созерцает мир и не уйти от него никому.
    
     Единственный выход – выцарапать себе глаза. Но как? Я смотан и не могу пошевелить руками. Задушить себя и то проблема. Я должен найти какой-то способ совершить одно из двух. А пока, я встал, разбежался, оттолкнулся, что было сил и полетел в сторону двери.