Салли стояла на стене, глядя вниз, туда, где ворота замка изрыгали наружу черную массу, ощетинившуюся во все стороны копьями и знаменами – люди шли на войну. Ветер трепал ее, тянул назад, к лестнице, пытался сорвать теплый, подбитый мехом лесной кошки плащ. Салли не поддавалась его уловкам. Она стояла твердо, чуть наклонившись вперед, уперевшись ногами в гладкий камень крепостной стены.
     - Принцесса, вам нечего здесь делать.
     Салли глухо сказала, не оборачиваясь:
     - Принцесса… принцесса не может даже постоять на стене, глядя, как люди отправляются умирать за нее?
     - Не стоит, – уже мягче произнес голос и кто-то встал рядом с Салли – высокий, в таком же, как у нее, зимнем плаще. – Не стоит так говорить, принцесса.
     - Почему?! – с вызовом спросила Салли и повернулась, чтобы заглянуть в глаза незнакомому ей человеку. – И кто вы такой? И что вы делаете здесь? Следите за мной, да? Это моя бабушка приставила вас ко мне? Не дай Бог, девочка упадет со стены… или ее лягнет взбесившаяся лошадь… или она вздумает переодеться солдатом и сбежать?! Так вам говорила моя бабушка?
     - Ну, предположим, так, – незнакомец глядел на Салли, и в окруженных морщинами глазах искрился смех.
     - Тогда посмотрите на меня, – сказала Салли, распахивая плащ и протягивая незнакомцу тонкую бледную руку. – Посмотрите-посмотрите.
     Она даже капюшон скинула, невзирая на то, что ветер мгновенно накинулся на ее прическу, и жидкие белесые пряди беспомощно затрепыхались под его порывами, как осенние паутинки. Незнакомец внимательно смотрел на тонкое, бледное лицо девочки, понимая, что, скорее всего, перед ним все же девушка, только очень маленькая для своих лет… сколько там принцессе должно было быть?... пятнадцать?... да, не меньше, но выглядит она как десятилетняя девочка – росточком не вышла, руки-прутики, тонкое личико, на котором всего и есть, что огромные бледно-серые глаза в обрамлении коротких светлых ресниц. Болезненный ребенок.
     Салли снова надела капюшон. Незнакомец отвернулся, и на миг в уголках его рта проявилась глубокая складка, отчего выражение лица вдруг стало изможденным и горьким.
     - Если бы я и хотела, - не скрывая сарказма, произнесла принцесса. – я бы не смогла никого обмануть.
     Последние всадники выехали из города, и ворота поспешно захлопнулись за ними, словно тот, кто их закрывал, боялся, что кто-то вдруг решит вернуться.
     - Вам не кажется, – спросила девушка. – что мне не идет имя Салли? Думаю, мои родители очень ошиблись, когда называли меня так.
     Незнакомец молчал.
     - Девушка по имени Салли должна быть высокой и крепкой, с полной грудью и широкими бедрами. А еще – веснушки и рыжие косы. Зеленые глаза – ну прямо как у вас, только больше и не такие раскосые. Нос у Салли всенепременно должен быть курносый. Она должна работать в таверне – подавать пиво и согревать постели особо щедрых гостей.
     Принцесса помолчала.
     - Девушка по имени Салли должна быть счастлива…
     - Вы несчастны, принцесса? – тихо спросил незнакомец.
     Еще мгновение Салли смотрела вслед ушедшей армии. Потом мотнула головой, словно отгоняя наваждение, и сказала холодно:
     - Моя бабушка приставила вас ко мне, сударь, не для того, чтобы вести задушевные разговоры. Помогите мне вернуться обратно в замок.
    
     Королева Гортензия разбирала письма. Жесткая бумага шуршала под ее руками, листы так и норовили порезать пальцы, а написанное на них ранило сердце.
     «Моя дорогая Гортензия… в память нашей любви, говорите Вы, но ведь нашей любви нет уже не первое десятилетье...»
     «Ваше Величество… мы бы с удовольствием помогли Вам, но государственные интересы…»
     «Кузина… помнишь, тогда, в детстве ты сказала маме, что я украл ее кольцо, хотя это ты залезла в тетину шкатулку и…»
     Королева подняла голову, и пламя свечи озарило усталое лицо с тяжелыми веками и тонким ртом. Кожа, как папиросная бумага… губы, с которых уже стерли помаду, отливают синевой… тусклый, остановившийся взгляд…
     Сегодня ночью королева Гортензия была очень, очень стара.
     Скрипнула дверь. Вошедший сделал несколько шагов к столу, за которым сидела королева, опираясь локтями на бесполезные письма, чье содержание оставляло на языке горечь поражения и тоски.
     - Все плохо, Кристиан. – сказала она, отвечая на невысказанный вопрос. – Они не помнят того, что мы сделали для них за все эти годы… никто не помнит. Они выдумывают уважительные причины… высасывают из пальца какие-то застарелые обиды…
     Королева вздохнула и перевела взгляд с лица вошедшего на зажатое в руке письмо.
     - Знаешь… иногда я думаю: а уж так ли они неправы?
     - Никто не придет?
     - Нет, почему же… - старая женщина за столом со вздохом откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. – Ролан пришлет полсотни солдат. Он, правда, постарается подобрать таких бойцов, о потере которых ему не придется печалиться. Эта шлюшка, правительница Лермы, обещала продать нам оружие по цене ниже обычной… мечи из лермской стали нам сейчас совсем не помешают, хотя она, наверняка, не расщедрится на первосортный товар. Но все это нас не спасет… Когда люди Астальда сметут наших воинов, и меч его пронзит мое старое сердце, никто из них, - королева резким жестом указала на стол, заваленный письмами, – и не подумает огорчиться. Им по-прежнему будет все равно… до того момента, когда Астальд решит, что настало время откусить еще один кусок и двинет войска дальше. И тогда они все снова отступят… отдадут Астальду еще кого-нибудь, слепо надеясь, что на этот раз ему хватит и он успокоится.
     Рука королевы сжалась в кулак.
     - Так они думают и сейчас. Отдают нас, как псу отдают кость… но псу мало одной кости, он разгрызет ее, высосет мозг и захочет еще.
     - Я видел девочку, – сказал тот, кого королева называла Кристианом.
     - Да? – скучающе бросила королева, возвращаясь к письмам.
     - Я не думал, что она… - Кристиан качнулся на каблуках сапог, – настолько плоха.
     - Девчонка не доживет до своего двадцатилетия, – равнодушно сказала королева. – Кровь Расмунда Великого иссякла, и эта девочка – последняя ее капля, холодная, отравленная капля, неспособная дать жизнь. Лоно моей Арчибальды не смогло породить мальчика! – с усталым вздохом королева распрямилась и потерла кулаками глаза. – Девчонка забрала себе ее жизнь, придя в наш мир. Кирин, ее муж, слабак и рохля, ненадолго пережил мою доченьку… Но все же Салли – прямая наследница трона. Об этом нельзя забывать. Люди бьются за нее. Они готовы сложить свои головы за то, чтобы ими правила ветвь Великого Древа… Сейчас принцесса Салли – мое, пожалуй, самое действенное оружие против Астальда. Пока с девочкой все хорошо, людям есть во что верить…
     - Мне показалось, – сказал Кристиан. – что девушка очень умна. Она произвела на меня впечатление человека… - он замешкался, подбирая слово. – горящего болью за свой народ и свою страну.
     - Да, - отмахнулась королева. – Салли бредит всем этим: защищать родную землю с оружием в руках… умереть за свою страну… Была бы здоровей, давно бы уже попыталась сбежать, так что здесь ее слабое здоровье мне только на руку. Кристиан… То, что ты откликнулся на мой зов и приехал – это большая радость для меня и большая удача для всех нас. Я хотела бы попросить тебя повнимательней смотреть за девчонкой. Мало ли, что взбредет ей в голову… Потерять ее сейчас я не могу.
     Кристиан чуть наклонил голову.
     - С удовольствием, моя королева, – мягко произнес он. – Я когда-то верно служил вашему супругу… присмотреть за вашей внучкой – меньшее, что я могу для вас сделать.
     - Пока что мне ничего больше не надо, – сказала королева. – Если, конечно… - тут она нервно усмехнулась. – Если, конечно, ты не можешь поднять для меня из-под земли армию Расмунда Великого…
     Кристиан взглянул на королеву и хотел уже что-то сказать, но та слабым взмахом руки велела ему молчать.
     - Впрочем, ладно. Бред. Сказки. Верить в сказки – участь простолюдинов. Иди.
    
     - Неподходящий день для прогулок, принцесса… - поморщился Кристиан, когда Салли, отыскав его в Музейном зале, потребовала сопровождать ее на конной прогулке.
     - Что вам приказала моя бабушка? – ледяным тоном поинтересовалась принцесса. И, не дожидаясь, что скажет собеседник, отвернулась и направилась к выходу.
     - Я поеду одна, – бросила она через плечо.
     - Постойте… - окликнул ее Кристиан. – Ваше высочество…
     И направился следом за маленькой фигуркой, уже завернувшейся в широкий теплый плащ.
     Они спустились во двор и в конюшнях, где конюхи уже оседлали лошадей, взяли себе: Кристиан – тонконого вороного жеребца с белой звездочкой на лбу, принцесса – невысокую спокойную лошадку рыжей масти. Взгляды, которые Салли бросала из-под тяжелого, отороченного мехом края капюшона на танцующего под Кристианом коня были полны откровенной зависти.
     - Как его зовут? – спросила Салли, умело пряча любопытство за скучающим тоном.
     - Сокол, – ответил ее спутник и улыбнулся принцессе, но она на улыбку не ответила.
     Салли явно тяготилась навязанным ей обществом. Ехали в молчании, кони чавкали копытами по раскисшей глине – мощеные битым камнем улицы города остались за спиной. День был туманный, солнце светило еле-еле, как через плотную серую кисею. Принцесса смотрела вперед, щуря прозрачные глаза, словно даже бледный осенний день был для нее слишком светел.
     - Вы всегда гуляете в одиночестве? – Кристиан глядел на Салли, ожидая ответа.
     - Нет.
     Кристиан хотел сказать еще что-то, но Салли всмотрелась вдруг слезящимися от легкого ветерка глазами куда-то вдаль.
     - Смотрите!
     И пришпорила лошадку.
     Та неторопливо затрюхала вперед, где четко выделялось на фоне желтой глины и прозрачно-серых кустов что-то темное.
     Кристиан пустил коня вслед принцессе, и очень скоро загадочное пятно приобрело очертания лошади, бродящей вокруг лежащего на земле человеческого тела. Буланая кобылка не обратила внимания на приблизившихся всадников, продолжая обкусывать какие-то видимые только ей одной листочки с колючих серых веток. Повод ее запутался в кустах.
     Человек был облачен в залитые кровью лохмотья, в которых, присмотревшись, можно было угадать мундир офицера Королевской гвардии. Салли спрыгнула с лошади на ходу, упала, подвернув ногу, вскочила и побежала к лежащему. Кристиан осадил Сокола, спешился и поспешил за принцессой. Та уже наклонилась над трупом, прикладывала ухо к его груди, в надежде услышать стук сердца. Кристиан подошел, взглянул на серое лицо лежащего.
     - Он мертв, принцесса…
     - Откуда вы знаете? – сердито перебила Салли. Капюшон свалился с ее головы, редкие волосы растрепались, сквозь бледную их паутину просвечивала кожа. Некрасивое лицо исказила гримаса – то ли болела нога, то ли человек, чей труп они обнаружили, был так важен для принцессы…
     Оказалось – второе.
     - Я знала этого гвардейца. – Салли осипла от холодного ветра и от проступивших на глазах слез. – Когда войска уходили, я сбежала от фрейлины, которую приставила ко мне бабушка, и пробралась поближе, чтобы посмотреть, как гвардейцы седлают коней… Он проходил мимо и узнал меня. Улыбнулся, сказал: «Не бойтесь, принцесса. Мы не дадим вас в обиду». И на глазах у всех наклонился и поцеловал меня – вот сюда…
     Девушка коснулась тонким пальцем уголка бледных, почти прозрачных губ.
     - Мне очень жаль, принцесса, – тихо сказал Кристиан. – но этот человек и вправду мертв.
     Салли отвернулась.
     - Он умер для того, чтобы я могла спокойно править своей землей, когда для этого придет время… - прошептала она.
     - И для этого тоже принцесса.
     Кристиан наклонился и пошарил под лохмотьями, в которые превратилась одежда офицера на груди. Вытащил что-то – сперва показалось, что кусок ткани. Встряхнул.
     - Смотрите, принцесса. Он спешил в город с какой-то вестью. Очевидно, ранен он был далеко отсюда… Очень спешил, но смерть настигла его раньше, почти у самой цели…
     - О чем там? – теперь уже и Салли видела, что в руках Кристиан держит лист бумаги – помятый и заляпанный кровью.
     Кристиан прищурился, стараясь разобрать написанное. Опустил лист и посмотрел на принцессу прищуренными глазами. Свернул бумагу, отвел взгляд.
     - Наши войска разбиты. Гвардеец нес весть о поражении. Скоро Астальд будет здесь, и остановить его уже некому…
     Возвращались в замок в молчании. Тело офицера перекинули через спину его буланой, повод лошади привязали к стремени Сокола.
     Когда скорбная процессия миновала ворота замка, к Кристиану подлетел слуга:
     - Милорд! Вас всюду ищут… Королева Гортензия велела вам сей же миг быть в зале для аудиенций… Прибыл посол от короля Астальда.
    
     Посол Астальда оказался невысоким толстым человечком в тесном камзоле приглушенно-зеленого цвета. Когда он поклонился королеве, двойной подбородок его колыхнулся, словно набитый жиром мешок, и Гортензия поймала себя на том, что вот-вот – и шевельнула бы презрительно губами, выказывая свое омерзение и раздражение…
     Сдержалась. Даже улыбнулась – царственно, одними только уголками рта.
     В зале для аудиенций было холодно. Когда-то Расмунд Великий, строя этот замок, повелел, чтобы во всех помещениях, где решаются государственные дела, были высокие стрельчатые окна, и сейчас в эти окна немилосердно сквозила сырая, пасмурная осень. Плыли за стенами утренние сумерки октября, и огонь в камине разгорался еле-еле, словно нехотя.
     Сидевший напротив королевы посол наклонился вперед и впился глазами в Кристиана, стоявшего за королевским креслом.
     - Это еще кто? – спросил он. Голос у посла оказался низким, очень красивым, переливающимся, словно отрез из черного бархата. Если закрыть глаза и ни о чем не думать, то можно решить, что напротив сидит кто-то очень красивый и добрый, кто-то, кто может решить все твои проблемы и сделает это, не прося никакой платы.
     - Это мой доверенный человек, – сказала королева сухо. – Все, что знаю я, знает и он. Все, что слышу я, может и должно касаться и его ушей. Если вам что-то не нравится, Виттер, можете возвращаться к своему королю и сообщить ему, что переговоры не удались.
     Скорее всего, такая отповедь была излишней. Виттер дернул лицом, словно что-то для себя решая, и коротко кивнул.
     - Договорились. Тогда перейдем сразу к делу?
     - Слушаю, – обронила королева, глядя на посла.
     - Мой повелитель, королева, хочет предложить вам мир.
     Кристиана покоробило это презрительно-равнодушное «королева». Посол обращался к Гортензии так, словно войска Астальда уже заняли город и громили винные подвалы замка, попутно гоняясь за визжащими служанками.
     Как победитель – к побежденной.
     - Мир? – резко переспросила королева, и ее пальцы стиснули подлокотники кресла с такой силой, что кольца, украшавшие ее руки, впились в плоть. – На каких условиях?
     - Возможно, я неправильно выразился… - протянул посол.
     «Гоните его отсюда, ваше величество… - подумал Кристиан. – Гоните его прямо сейчас, пока он не сказал то, что собирается… а это будет что-то очень страшное… как только он скажет это, все сразу изменится, все будет кончено…».
     - Мой повелитель предлагает вам прекращение военных действий, добровольное присоединение ваших владений к его на правах автономии, вывод своих войск с территории, подчиненной вам, королева… За это просит у вас очень и очень немногое. Руку принцессы Салли, прямой наследницы владений Расмунда Великого, которые, как известно, простирались от океана на Юге до пустынь на Востоке…
     «Вот оно что, – лихорадочно думал Кристиан. – Вот что ему надо на самом деле… Рука девушки из рода Расмунда Великого дает ему право не только на владения королевы Гортензии, но и на все те земли, которые Расмунд когда-то объединил под своей властью… право весьма и весьма призрачное, но все же превращающее Астальда из завоевателя в законного наследника древней империи…»
     Королева Гортензия покачнулась на своем сидении. Закрыла глаза.
     - Если я выполню просьбу Астальда, он прекратит разорять мою страну? – королева говорила очень тихо, веки ее дрожали, но лицо было неподвижно.
     - О да, королева!
     Виттер напоминал сейчас хищную птицу.
     - Разумеется!
     Королева распахнула глаза.
     - Надеюсь, вы понимаете, что я не могу дать вам ответ сразу? – спросила она, и посол откинулся на спинку кресла с удовлетворенной улыбкой.
     - Мой повелитель дал вам сроку на раздумья ровно две недели. По истечении этого времени я должен отправиться в путь, неся с собой ваш ответ его величеству.
    
     - А что мне остается делать, Кристиан?!
     Языки пламени, вьющиеся в камине, освещали ее лицо – лицо усталой старухи.
     - Я не сдаюсь, понимаешь ты это, Кристиан?! Согласившись на условие Астальда, мы только выиграем. Поверь мне! Империя, которую он создает, не раздавит нас, не поглотит… Может быть, мое королевство перестанет существовать, но это случится мирно, без крови, без боли... Меня проклянут сейчас – да, может быть. Но потом-то – благословят!
     - Благословят? Кто? Матери, чьих сыновей погонит воевать Астальд?
     - А сейчас – сейчас они не воюют?!
     - Но сейчас они бьются за свою страну!
     - А тебе-то что, Кристиан? – почти шепотом спросила королева, и отблеск пламени лег на ее лицо, делая его похожим на маску древнего идола: презрение, злоба…
     Усталость.
     - Тебе-то что? Кто ты такой, чтобы говорить мне об этом?!
     - Я – человек, которому безоговорочно доверял когда-то ваш муж, – заметил Кристиан, и пламя метнулось в камине, осветив теперь уже его лицо, позолотив щеки и непокорную прядь, выбившуюся на лоб. Лицо королевы утонуло в серых тенях.
     - Дааа… - протянула Гортензия, скривив рот. – А я-то думала, что ты вернулся, чтобы помочь нам… Чтобы поддержать меня, как поддерживал моего покойного супруга. Где ты был все эти годы после его смерти, а, Кристиан? Зачем ты вернулся? Чего ты добиваешься теперь?!
     Кристиан поморщился, будто слова королевы причинили ему физическую боль.
     - Я вернулся, чтобы помочь вам, моя королева. Помочь, как помогал вашему отцу и вашему мужу, и как мои предки всегда помогали вашим. Поверьте, бывало сложно. Где я был?... А вам ли спрашивать меня об этом? – в глазах Кристиана вспыхнула странная зелень. – Важно, что сейчас я – здесь.
     - Хочешь помочь? – королева смотрела теперь прямо на него. – Тогда не мешай. Я приняла решение, тебе меня не переубедить. Борьба ведет только к агонии, к мучительной смерти моей страны, которую заживо сожрет зверь, заботливо выращенный Астальдом. То, что предлагает посол Виттер, это наше спасение…
     - И вы так просто отдадите принцессу?
     - Если бы было надо, – жестко отозвалась королева, – я бы сама вышла за Астальда. Но я стара. Да, я отдаю ему свою внучку. Не думай, что мне не больно – все же это плоть и кровь моей Арчибальды, пусть и слабая плоть, и жидкая кровь – верно, есть в том и часть моей вины.
     Пламя в камине осело, и весь покой погрузился в сумрак.
    
     Если подняться на окружающую город стену, можно было разглядеть вдалеке разноцветные шатры – Астальд стоял лагерем в виду городских стен. Неделя прошла с того дня, как королева объявила внучке о своем решении. После чего Салли была заперта бабушкой в своих покоях. У дверей постоянно дежурили два гвардейца. Королева не хотела рисковать.
     Кристиан по ее приказу не отходил от Салли ни на шаг – Гортензия боялась, что девушка рискнет бежать или, не дай Бог, что-нибудь с собой сделает. Боялась, впрочем, зря – Салли вела себя так, как будто ничего не случилось, и только Кристиан ловил иногда в ее глазах отголосок тоски, словно легкая тень выпархивала откуда-то из прозрачной их глубины.
     Кристиан шагнул в открытую ему гвардейцем дверь, услышал, как щелкнул за спиной замок – этот звук заставил его поморщиться. Принцесса сидела у окна – маленькая фигурка, освещенная льющимися через витражное окно радужными лучами – блеклое солнце вступающего в город ноября словно оживало, пройдя через выложенные в определенном порядке кусочки стекла. Мозаика изображала Расмунда Великого, ведущего свое войско в бой против пиратов Южных Побережий.
     Принцесса стала иной за эту неделю, проведенную ей в заточении Грустнее, мягче. Куда-то исчезла прежняя холодно-ироничная Салли, словно принцесса смирилась со всем – со своей слабостью, с тем, что ее страна вот-вот ляжет под завоевателя, а ее саму отдадут ему в жены, чтобы освятить этим браком его стремление к власти. Порой Кристиану казалось, что хрупкое, болезненное ее тело, обреченное быть сосудом для духа последней наследницы рода великого короля и завоевателя, не выдерживает пламени, сжигающего девушку. Что в яростной топке гнева и боли, прячущихся за внешней спокойной печалью, принцесса сгорает, как мотылек, прильнувший всеми крыльями к манящему свету лампы. И вместо брачного ложа ее ждал камень могильного склепа…
     Кристиан встряхнул головой, отгоняя страшное видение – принцесса в белом подвенечном платье, странно сидящем на ее несоразмерной фигурке, спускается рука об руку с Астальдом, представившемся Кристиану как бесформенная фигура в черном и без лица, по ступеням, ведущим в холодный и мрачный склеп, чтобы возлечь на приготовленное уже там ложе из холодного камня и сырой земли.
     - Зачем вы пришли? – тихо спросила девушка и повернула к нему некрасивое лицо. Астальд даже не поинтересовался внешностью своей будущей жены и не потребовал портрета, скорее всего, его это не волновало – мало ли при нем наложниц?
     - За вами, принцесса, – так же тихо ответил Кристиан. – Вы пойдете со мной?
     - Что уже? – вздрогнула Салли и словно съежилась.
     - Нет, что вы! – Кристиан заставил себя улыбнуться. – Так это дело не делается… вас предупредят заранее, да и приду за вами не я… Будут цветы, поздравления, белое платье, подружки невесты, длинный шлейф… Будут бросать рис и пить вино… Вы хотите этого, принцесса?
     - Вы же сами знаете, что нет… - выдохнула Салли и по бледной щеке поползал одинокая слезинка, прорвавшаяся через стальной заслон воли принцессы. – Я думала, вы единственный оставшийся у меня друг… единственный, кто согласен меня поддержать… зачем вы мучаете меня?!
     - Не плачьте, принцесса, – тихо сказал Кристиан, глядя, как по бледным щекам тянутся вниз мокрые блестящие дорожки. Салли резким жестом вытерла слезы, прозрачный камешек на рукаве платья острой гранью порезал ее щеку.
     - Простите меня, ваше высочество, – склонил голову Кристиан. – Но я действительно ваш друг. И я пришел к вам, чтобы увести вас отсюда…
     - Увести? Куда?
     - Когда-то, принцесса, я был советником вашего деда… - словно не слыша вопроса, произнес Кристиан. – После его смерти я уехал… Был много где, много что видел… впрочем, все это неважно. Я искал… искал то, что, как оказалось, было совсем рядом.
     - Вы говорите загадками, Кристиан…
     - Простите… Привычка, – он грустно усмехнулся. – Впрочем, у нас еще есть время. Я сказал гвардейцам, что ваша бабушка позволила мне отвести вас на прогулку. Сокол и ваша Рыжая уже оседланы, нам надо только добраться до конюшен, а потом выехать за стены. С того момента, как мы выйдем из этой комнаты наружу, надо будет действовать как можно быстрее, но пока что мы никуда не торопимся.
     - Куда вы повезете меня, Кристиан? – спросила принцесса. – Я не хочу никуда уезжать. Что бы меня не ждало здесь, это, все же, моя родина… А там – кем я буду там? Принцессой без королевства? Приживалкой при чьем-нибудь дворе?
     - О нет, ваше высочество! – горячо возразил Кристиан и сделал шаг вперед. – Вы неправильно меня поняли. Я знаю, что может вам помочь. Я не обещаю, что из моих рук вы получите спасение…бороться за него вам придется самой. Но я могу дать вам средство.
     - Что же вы раньше… молчали? – зло и нетерпеливо выдохнула девушка. От апатии ее не осталось и следа, казалось, на лице даже проступил легкий румянец, а может быть, это выступившие из пореза капли бросали на щеки алый отсвет.
     - Время пришло только сейчас, – ответил Кристиан. – В миг наивысшего отчаяния, когда нет иного пути… только тогда можно воспользоваться тем способом, который я хочу вам предложить. Я пытался говорить с вашей бабушкой, принцесса, но она… Она слишком стара. Она не слышит и не верит. Но не стоит винить ее, ваше высочество, со старыми людьми такое случается. Вы верите в сказки, принцесса?
     Салли ничего не ответила.
     Он провел пальцем по щеке принцессы. Густая, живая и сильная кровь.
     - Вот что нам поможет. Мы поедем совсем недалеко. В дне пути отсюда на юг есть курган…
    
     Им не удалось покинуть замок незамеченными. В узком коридорчике, по которому они торопливо шагали к конюшням, дорогу им преградили двое стражников.
     - Вернитесь в свои покои, принцесса, - сумрачно проговорил один из них, пряча глаза.
     Второй ничего не сказал, просто держал ладонь на эфесе, небрежно привалившись плечом к стене.
     - Вы от моей бабки? – холодно спросила Салли.
     - Нет, ваше высочество, - Кристиан шагнул вперед, отодвигая принцессу себе за спину. – Думаю, им платит Виттер золотом своего повелителя. Даже в своем дворце Гортензия уже не хозяйка.
     - А ты прав, - заметил второй стражник, не меняя позы. – В общем, вам стоит пойти обратно. Мы сделаем вид, что ничего не произошло. Никто и не узнает.
     - Да? – недобро усмехнулся Кристиан.
     Его руки нырнули под плащ, а когда они вновь показались из-под плаща, то сжимали два коротких изогнутых клинка.
     - Кристиан… - ахнула Салли, поднимая к лицу бледные ладони.
     - У вас есть последний шанс, - бросил Кристиан и плавно скользнул вперед, навстречу стражникам. – Пропустите нас, и останетесь живы.
     Тот, что стоял, привалившись плечом к стене, ничего не ответил, но таким же плавным изящным движением, словно танцуя, двинулся к Кристиану, а за его спиной вынимал оружие второй стражник.
    
     Холодный ветер трепал гриву Сокола. Рыжую пришлось оставить там, под стенами города. Когда ее, одинокую, найдут, королева поймет, куда подевалась ее внучка и человек, бывший некогда советником ее мужа. Она догадается – ведь Гортензия не дура, а Кристиан, пытаясь убедить ее, рассказал ей о том, что узнал когда-то. Рассказал, что скрывается под землей в дне пути от города, и как это может помочь ей спасти их страну от захватчика Астальда…
     Ехали быстро – время терять было нельзя, Кристиан боялся только одного, загнать коня. Но верный Сокол держался. Кристиан же был ранен в короткой беспощадной схватке, вспыхнувшей в коридоре. Оба стражника остались лежать мертвыми, а принцессе пришлось в первый раз в жизни перевязывать рану, отчаянно боясь, что человек, предложивший ей какую-то невероятную помощь, вдруг умрет прежде, чем успеет дать ей то, что обещал..
     Сейчас Салли было хуже всех. Встречный ветер хлестал ее лицо так, словно у него были какие-то свои счеты к принцессе. Когда солнце перевалило через зенит и стало склоняться к закату, путники остановились ненадолго: Кристиан напоил принцессу вином из фляги, отхлебнул сам, и они снова пустились в путь.
     - Держитесь, принцесса, – шептал Кристиан на ухо девушке, наклоняясь вперед и обнимая хрупкое тело, дышавшее болезненным жаром, силясь передать ей хотя бы часть своей силы.
     Салли держалась.
    
     Добрались до кургана на закате. Солнце пенило кровавые облака, и все небо охватил розовый закатный лед. Спешились. Принцесса попыталась сделать шаг – и не смогла, ноги затекли за почти целый день, проведенный в седле. Кристиану пришлось, стоя перед ней на коленях, бережно растирать ей ноги. Потом он помог девушке подняться. Путаясь в сухой траве, они обошли курган. Конь брел следом, позванивая уздечкой. С одной стороны насыпного холма был невысокий обрыв, словно земля здесь когда-то обвалилась. Козырек из земли, намертво схваченной переплетенными корнями степных трав, прикрывал маленькую пещерку, куда, нагнувшись, проскользнул Кристиан и подал руку принцесса.
     Морщась от падающих за шиворот комков сухой глины и пытаясь хоть что-то разглядеть в вечном сумерке, Салли пролезла следом.
     - Сейчас принцесса… - шепнул Кристиан. – У меня есть свеча…
     Что-то чиркнуло в темноте, затем маленький язычок оранжевого пламени, дрожа, чуть рассеял темноту.
     Пещерка уходила вперед и там, впереди, земляные стены заканчивались, уступая место каменной кладке, и в эту кладку врезана была мощная дверь из потемневших от времени деревянных брусьев.
     - Здесь я всегда останавливался раньше, – шепнул Кристиан. – Одному мне дальше ходу нет. Только вы, принцесса, можете открыть эту дверь, очень легко, один толчком. Потому что в ваших жилах течет кровь Расмунда Великого.
     - Я… - Салли опустила глаза. – Вы… Кристиан, я не знаю, что там, за дверью, однако, если оно спасет мое королевство, я, не раздумываю, сделаю все, что вы прикажете. Но я боюсь не оправдать ваших надежд… Наверное… лучше рассказать об этом моей бабушке… Я – порченая ветвь великого древа… во мне не кровь - вода.
     - Вы думаете, принцесса, ваша бабка не знает о том, что здесь скрыто? Знает, но никогда не решится этим воспользоваться. Она устала и сдалась. Ей не откроется ни одна таинственная дверь, потому что всем на свете легендам она предпочитает политическую интригу. Королева Гортензия свято верит в то, что уже спасла свою страну, согласившись отдать врагу наследницу великого рода… Не бойтесь, принцесса. Ваша кровь горяча и красна. А пламя, некогда наполнявшее королеву, перегорело и стало водой. Откройте дверь…
     Принцесса сделала шаг вперед. Мелькали на стенах огромные тени, дрожало бледное пламя факела. Салли протянула руку – тень на стене, дернувшись, повторила ее движение – и потянула дверь на себя.
    
     - Что это, Кристиан? Вы видите то же, что и я, или тьма застит мне глаза?
     - Нет, принцесса, ваше зрение остро, как никогда, и оно вас не подводит.
     - Но этого… этого не может быть… Это же всего лишь легенда!
     - Порой легенды оказываются живее людей, принцесса.
     - Все как в той сказке… Колокол… Если ударить в него, они…
     - Да, принцесса. Они встанут и отправятся на битву, чтобы спасти от захватчика свою древнюю родину.
     - И я… могу…
     - Да, принцесса. Ударьте в колокол, и легенда оживет. Дайте ей возможность родиться вновь. Это ваша армия, принцесса.
     Свет факела плясал по лицам спящих воинов Расмунда Великого. Они ждали, когда настанет тот час, в который умрет последняя надежда, но великий герой придет и разбудит их, чтобы повести в бой.
     Герой?
     Принцесса горько улыбнулась.
     Но за ее спиной стоял Кристиан, и он почему-то верил в нее.
     И со всей силы, какая еще только оставалась в ее тонких, изможденных болезнью руках, Салли ударила в колокол.