ПРОЛОГ
    
     На тысячи миль вокруг раскинулись бесплодные земли. Не слышно ни вскрика птицы, ни шелеста листвы — только голая, выжженная войнами, набегами и яростным солнцем пустыня. Земля стонет, боль отдается в ее недрах. Она скорбит по ласковому ветерку, мягкому топоту зверьков, неугомонному ворчанью людей, глухим вздохам домашней скотины. Она осталась совсем одна, под гнетом пустоты и бессмысленности.
    
     Но не вся земля подернулась дымкой жестокого времени. Три тысячи миль пройдя, встретишь еще зеленые поля бывшего Объединенного Королевства. Жители этих земель продолжают надеяться, хотя знают: вскоре их ждет та же участь, что и соседние владения. Страх и печаль отражаются на их лицах, но что они могут поделать с этой вселенской трагедией? Скоро весь мир наполнится дымом, огнем, развернутся поля сражений, и ни один, ни один человек не останется жить на планете после этой оглушающей, беспощадной битвы.
    
     Но пока есть пара мгновений, люди, затаив дыхание, смотрят в небо и боятся увидеть в нем черные тучи — предвестники скорой погибели. Трясясь от страха, они продолжают пахать землю, сажать растения, выращивать урожай и кормить своих детей, зная, что в любой момент все это может закончиться.
    
    
     ДРЕВНИЙ ЗАМОК
    
     В центре бывшего Объединенного Королевства стоял замок. Он был настолько древний, что никто из старожилов не помнил, чтобы деды рассказывали о его строительстве. Даже в легендах не было упоминаний о дате возведения этого величественного сооружения.
    
     Замок был торжественным и боевым строением. Толстые крепкие стены, высокие башни, внутри которых помещалось много лучников,— ни одно вражеское войско еще не смогло проникнуть внутрь, и все осмелившиеся пали под его вратами.
    
     В замке жил король Деррик с королевой и три их дочери. Король очень сожалел, что у него нет сыновей. Трон должен был достаться принцессе — одной из дочерей. По дочерней линии правило старшинства не действовало, поэтому король никак не мог выбрать, какой же из дочерей оставить трон. Он решил было отдать их за иноземных королевичей и выбрать среди мужей самого достойного преемника. Но великая тьма смешала его планы — всего одно царство, где жил достойный принц, и осталось во всем Королевстве, да было оно так далеко, что гонцы не доскачут, сгоря в аду пустыни.
    
     Иногда король почти отчаивался. Он видел, как зло и боль наступают, как они склоняют одного за другим его людей, как воины перестают верить в свет и теряют силу. Несколько человек даже пытались бежать в пустыню с криками «Нет сил терпеть эту медленную смерть — уж лучше сразу, выходи, поганая тьма!», за что были публично казнены на площади. Никто не имеет права терять веру, пока жив король.
    
     Слышал Деррик о том, что есть на свете великая сила, способная преодолеть это зло и вернуть зелень, жителей и радость в опустошенные земли, поверженные огнем. Но что это за сила и как ей овладеть, король не знал. Ни один, даже самый крепкий меч не мог противостоять врагу, ибо никто не видал его в лицо и не знал, как побороть.
    
     Давным-давно, когда Деррик был еще принцем, к его отцу, королю Саймону, приходила из соседней, тогда еще живой земли старуха-ведунья. Король велел выкинуть ее сразу же, а лучше сжечь, как ведьму, но сын умолял отца выслушать пришелицу и все-таки добился своего.
    
     Ведунья прошипела принцу, что только сила души великого воина сможет победить зло. Тогда тот выхватил меч и горячо вскрикнул: «Я сделаю это, старуха! Моя воля, вера и сила духа достаточно сильны, чтобы победить тьму!» «Юнец»,— проскрипела ведьма и отвратительно захохотала. Ее выгнали из Королевства, велев более не будоражить умы принцев.
    
     Но время шло, а пустынных и полных сил зла земель становилось все больше. Король Саймон участвовал в яростной битве, где решалась судьба Объединенного Королевства, центральной частью которого была его земля. Войско почти одержало победу, но тут пришло Оно. Никто не знал, что Оно есть такое, но все с ужасом и содроганием вспоминали рассказы тех, кого Оно зацепило лишь краем. Из тех, кто попал в эпицентр, не выжил никто.
    
     Оно появилось внезапно, и у него не было тела. Мудрецы говорили, что это огромный сгусток всей боли, страха, ненависти, зла, ужаса, который был собран со времен сотворения мира. Черная мгла накрыла поле битвы, разрушив души людей. Дикие крики доносились с того поля, и слышно их было даже совсем далеким королевствам.
    
     Когда смельчаки прискакали на поле битвы на пятые сутки после побоища, павшие воины представляли собой жуткую черную массу ртов и глаз, открытых в отвратительной гримасе смерти и муки,— как будто все страхи, существовавшие в мире, враз переполнили их и разорвали сердце на куски.
    
     Какая сила сможет противостоять этому ужасу? Ни одно войско не сумеет одержать победу в столь страшной войне оружием — здесь нужны не копья и стрелы, а мощный дух и сила воли. Но разве какому-то человеку удастся собрать силу света, любви и радости, равную по мощи этому сгустку тьмы?
    
     Это волновало короля и наполняло его сердце страхом.
    
    
     АНРЭ
    
     Во дворе раздавались звонкие удары металла о металл. Молодая девушка ловко орудовала тяжелым мечом, а противником ей был слуга. Проглядывающее сквозь серый туман солнце печально смотрелось в острие тяжелого старинного оружия.
    
     — Анрэ! Это ты? Опять ослушалась?— доносился приближающийся гневный глас короля. Девушка увлеченно продолжала тренировку, не обращая на это никакого внимания. Когда она исполняла довольно сложный выпад, из-за угла показался запыхавшийся отец.
    
     — Анрэ! Я сколько раз тебе говорил — не женское это дело! Положи немедленно меч и ступай к матери, она тебя зовет! Будешь учиться вышиванию.
    
     Ни звука не издала Анрэ, только звонкие удары меча да прерывистое дыхание раздавались в тиши.
    
     — Стой, Мейер!— крикнул тогда Деррик слуге. Тот немедленно повиновался и встал подле госпожи, неуверенно переступая с ноги на ногу.
    
     — Анрэ,— уже мягче произнес отец.— Иди к матери. Я велю.
    
     — Нет, отец.— Голос девушки был тих, но тверд.— Сколько раз я говорила тебе — не собираюсь я гнить в затворничестве, не умея постоять за себя, свое королевство.
    
     — А ты никак решила, что я уже отдал трон тебе, Анрэ?— король рассмеялся.— Но ты у меня такая воинственная и лучше справишься с армией.
    
     Дочь с некоторым даже сожалением смотрела на него. Затем коротко поклонилась и направилась к выходу. У двери она остановилась, повернула голову к отцу и негромко произнесла:
    
     — Мне не нужен этот трон, отец. Мне не нужна твоя власть, мне не нужны твои придворные льстецы, обманщики, мошенники, голодранцы и почестеметы. Я хочу только одного — жить так, как мне велит сердце, а не происхождение. Я не собираюсь справлять вышивки для великих принцев,— в ее голосе сверкнула нотка цинизма,— и не думаю посвятить себя тому, что ты хочешь видеть из меня.
    
     Король, все еще усмехаясь, покачал головой:
    
     — Анрэ, Анрэ, отчего ты у меня такая…
    
     Девушка повысила голос, но он по-прежнему был спокоен:
    
     — Посмотри на свои земли, король. Там одна тьма, горе, разрушения. Люди твои уже ни во что не верят. Отец, открой глаза! Мы все умрем, если будем хорониться от бед.
    
     — И что ты сделаешь, Анрэ, ты — с этим полчищем тьмы?— вздохнул отец.
    
     Дочь незло усмехнулась:
    
     — Именно так мы и погибнем — когда будем спрашивать друг друга, как же мы, такие хрупкие существа, сможем справиться со столь большой бедой… Отец, даже если мне суждено умереть намного раньше сестер, я буду горда этой смертью, потому что до того я жила, а не ждала и боялась.
    
     Силы, полные силы, юного бесстрашия и огня, мудрые не по годам глаза Анрэ смотрели на своего отца.
    
     — Знаешь, если бы у меня был сын, твой брат…— начал король.
    
     — Нет у тебя сына, отец, нет и не будет — когда же ты, наконец, перестанешь меня этим укорять? Да, он был бы храбрым, могучим воином и избавил бы нас от этой напасти. Но не оружием мы можем победить врага,— девушка понизила голос и подошла к отцу почти вплотную.— Не оружием, отец, и не помогут тебе сильные руки и несгибаемые копья твоих воинов.
    
     — Довольно,— произнес сквозь зубы король Деррик. В его глазах были гнев и… страх. Который он тщетно пытался скрыть от дочери.
    
     — Как скажешь,— Анрэ снова едва заметно поклонилась и вышла, прихватив с собой меч и слугу.
    
     Деррик присел на камень, взгляд его вперился в серую землю. Одна его дочь, младшая и самая любимая, была неуправляемой, воинственной и всегда делала то, что ей хочется. И он знал, что не может противиться ее воле. Более того, ему стыдно было признаться даже себе, что он глубоко уважает дочь за этот протест, за стремление жить так, как того просит сердце. Сам он в ее возрасте мечтал о славе и богатствах, которыми никак не сразиться с полчищем тьмы. У нее мудрое сердце, хоть она так еще молода. Ах, Анрэ, Анрэ, что тебя ждет…
    
    
     СОБРАНИЕ
    
     Волоча глухо скрипящие кандалы, стражники ввели в залу Мелвина и уронили его на жесткий каменный стул. Ни звука не издал тот, никакая черта его лица не выдала боли.
    
     — Осторожнее, олухи,— скорее по привычке, чем заботясь, грозно произнес король.
    
     Стражники засуетились, поправили кандалы, поклонились и вышли.
    
     Из-под низко висящих седых бровей пленник осмотрел помещение и присутствующих. Огромная каменная зала для собраний вмещала не меньше ста человек, но сейчас в ней сидело всего десять. Мудрейшие, хитрейшие, сильнейшие воины во главе с королем. Всех их Мелвин знал, когда-то они вместе тренировались, сражались в битвах плечо к плечу, познавали мудрость, разбирая буквы в старинных рукописях.
    
     Все это было до тех пор, пока он, любимчик короля, не разгневал своего владыку. Вскоре после великого побоища, в котором пал король Саймон, Деррик велел отправить еще одно войско, а Мелвин в исступлении кричал, что это безумие и все они погибнут, что нельзя победить врага таким оружием. Ослепленный горем и яростью король велел бросить Мелвина в темницу, но войско все-таки не выслал.
    
     Годы провел пленник в темнице, но сейчас настало время и ему сыграть свою роль в великой трагедии Королевства.
    
     — Здравствуй, Мелвин.
    
     Ледяной и тяжелый голос короля не выдавал страха, но старец чувствовал его.
    
     — Приветствую и тебя, владыка.
    
     — Мы собрались здесь сейчас, потому что нашей стране угрожает великая опасность,— промолвил король.
    
     — И ты только сейчас понял это?— горько усмехнулся Мелвин.
    
     На лице короля вздулись жилы, но он не ответил ничего на это.
    
     — Чего же ты хочешь от меня?— продолжил пленник.
    
     — Я хочу от тебя помощи,— голос Деррика был ровен.
    
     — И чем же я могу помочь, сидя в своей темнице?— усмешка на лице Мелвина стала еще более явной.
    
     — Я отпущу тебя, Мелвин. Если ты поможешь мне.
    
     — Род людской на грани гибели, король. Возможно, уже завтра все мы будем мертвы. У меня нет выбора.
    
     По знаку Деррика в залу вошли стражники и сняли кандалы. Мелвин размял руки, потом встал и подошел к большому окну. Несколько мгновений он всматривался в темное небо на горизонте и выжженные поля вокруг.
    
     — Тьма подошла ближе, чем я думал,— вымолвил он.
    
     — Да. На нас надвигается великое зло, о котором ты знаешь. Сейчас оно ближе, чем всегда. Поведай мне свои мысли, они ведь так же мудры, как и прежде?
    
     Мелвин обернулся на остальных участников собрания. Их лица не выражали ничего.
    
     — Мысли? Я произносил свои мысли много лун назад. Но ты, король, бросил меня в темницу. Хотя я не зол, нет, я просто в ярости,— на лице его, тем не менее, не было ни одной различимой эмоции.— На нас движется страшная черная сила. Ты знаешь, что эта сила — есть все плохое, что было извергнуто человечеством за все тысячелетия жизни. И да, мой король, ты также знаешь, как бороться с этим злом. Нужно собрать превосходящую по мощи силу света.
    
     — Мелвин,— голос короля звучал очень глухо; было заметно, что тот разъярен, но пытается скрыть.— Мы слышали это. Как, ты думаешь, это можно сделать?
    
     Старец вскинул взгляд в высокий потолок и скрестил руки на груди. Длинные, седые, давно не чесаные волосы спускались на его плечи.
    
     — Нужен человек, который может собрать эту силу в одном месте и направить ее.
    
     Деррик вскочил на ноги:
    
     — Но кто?! Как он это сделает?!
    
     — Я не знаю этого, мой король,— Мелвин слегка поклонился.— Я только мудрец, но я не бог. Я сказал тебе лишь то, что должно помочь найти выход.
    
     — Но как я найду…— король осекся, кинул взгляд на собравшихся,— …как мы найдем этот выход?.. Этого человека?.. Но. Стойте!
    
     Все несколько удивленно воззрились на господина.
    
     — Соберите всех волшебников, заклинателей, магов, мудрецов! Сейчас же! — крикнул он страже.
    
     Огромное пространство величественной залы наполнил смех Мелвина. Стражники обернулись на полпути; теперь ошеломленные взгляды направились в сторону нарушителя.
    
     — О король. Ты так и не научился сначала найти все ответы, а только потом выбрать лишь один. Первый ответ — не обязательно самый лучший.
    
     — Но кто, как не маги и колдуны, может собрать бестелесную силу в одном месте?!— разъярился тот.
    
     Мелвин тихо пересек залу и сел на свое место.
    
     — Что есть светлая сила, король?— спросил он.
    
     — Это любовь, добро, счастье…— немного неуверенно начал перечислять Деррик.
    
     — И кто больше всего знает о любви, добре, счастье?
    
     Король задумался.
    
     — Монахи?— произнес Амрос, один из членов собрания. Остальные направили взоры в его сторону.
    
     — Монахи больше всех знают о боге, Амрос,— на лице Мелвина блуждала странная улыбка.
    
     — Разве бог не есть добро?— возразил воин.
    
     — У темной силы свой бог, друг. Бог должен помогать добру и свету, но не быть им.
    
     — Я знаю только одного человека, который был воплощением всего света в этом мире,— тихо произнес король.— Это моя мать.
    
     Мелвин склонил голову набок. На лице Деррика возникла странная улыбка, сначала теплая, затем она становилась все жестче, пока, наконец, не превратилась в яростный оскал.
    
     — Но она мертва, мой дорогой Мелвин! Да, мертва! Да и при чем тут моя мать, Мелвин?!— выкрикнул он.
    
     — Не нужно злиться, король. Чем больше мы злимся, тем сильнее становятся силы тьмы. Твоя мать мертва, но разве не силы мертвых ведут тьму? Разве не силы всех павших во имя света и добра должны возглавить и нас в этой битве?
    
     Недоуменные взгляды устремились на оратора. Вдруг король поднял обе руки и встал со своего места. Глаза его были полны безумия. Не опуская рук, он прошествовал в другой конец залы, сложил их за спиной и, не поворачиваясь, тихо сказал:
    
     — Моя младшая дочь… так похожа на мою мать, что я иногда в ужасе путаю их.
    
     Затем король обернулся, в его глазах была смесь любви, уважения, тепла, боли и страха:
    
     — Она — самое непокорное, самое дерзкое, самое…— Деррик не сумел подобрать нужного слова,— создание…— он устремил взор на свои руки, словно пытаясь прочесть по ладоням судьбу дочери.— Она никогда меня не слушается: делает только то, что нравится ей; ей плевать на мнение отца; она не желает обучаться у матери ее мастерству. Неделями она пропадает на тренировках, машет мечом, словно…— король поднял правую руку вверх и потряс ею, изображая взмахи меча,— …словно амазонка какая. Да она совершенно невоспитанная девчонка!— его голос резко поднялся ввысь и так быстро рухнул обратно, что не все сначала разобрали слова, произнесенные почти шепотом:
    
     — Но она сильнее меня. И всех вас.
    
     Эти слова рассыпались, словно большие бусины, по гигантской зале. Воины молчали.
    
     Мелвин поднял мудрую голову и едва заметно склонил ее в знак сопричастности, прикрыв на мгновение глаза. Затем они с минуту смотрели друг на друга: Деррик и Мелвин, одногодки и друзья детства. На их долю выпало многое. Судьба разлучала их и вновь сводила спустя годы, да так, что чуть не сбивала с ног. Но они выстояли, и им предстояло выстоять еще раз. Даже темница не сумела разрушить великий дар света и тепла, доставшийся им в далеком детстве. Никто не мог понять этой молчаливой поддержки, разве только ветер, скользящий по стене и предвещающий скорое падение могучей крепости.
    
     В небе сверкнула молния, спустя миг раздалось громыхание стихии. Густой ливень пеленой завесил застывшие в черном ожидании земли Королевства.
    
    
    
     ВЕЛИКАЯ БИТВА
    
     Против того места, откуда начиналась черная пустыня, стояло войско: вооруженные до зубов всадники, пехота, лучники. Воины смотрели на восток, на рассвет, который должен стать последним в их жизни. Над ними вилось незримое зло, окутывающее людей пеленой ужаса. Они как могли сопротивлялись ему, но страх был сильнее. Мало кто верил в победу; дух армии был повержен задолго до часа битвы.
    
     Внезапно из-за пригорка показался всадник. Он скакал без доспехов, у него был лишь короткий меч, даже без щита, и посох. Белый конь стремительно нес хозяина прямо к королю, возглавляющему армию.
    
     Когда всадник приблизился, все с удивлением рассмотрели, что это девушка.
    
     — Анрэ…— прошептал король. Он знал, что она будет, но не верил. Или верил, но не знал об этом.
    
     Всадница подъехала к отцу. Ее голова была высоко поднята, а в глазах горел неугасающий огонь злости, силы и уверенности — тот, которого недоставало сейчас каждому воину.
    
     Король хотел было что-то произнести, но дочь подняла руку в боевой перчатке. Войско стихло. Все взоры были устремлены на смелую амазонку.
    
     — Воины!— громко выкрикнула Анрэ.— Посмотрите на себя! Вы словно тряпки! Посмотрите на горизонт — вам страшно? Вам жутко? О нет, нет. Воины! Ищите в своем сердце силы! Веру! Любовь! Радость! За ваших женщин! За детей! Смотрите в их глаза. Они не плачут — они верят в вас, верят в свет, добро и тепло!
    
     Ропот прошел по рядам воинов.
    
     — Что ты знаешь о наших детях?— произнес кто-то.
    
     Анрэ тут же глянула на того, кто это сказал.
    
     — Да, Артемиус, я много знаю о ваших детях. Они — самые честные и настоящие. Дети видят правду, которой ваши глаза уже не замечают. Дети знают, что только добро и свет помогут нам победить тьму. Только они!.. И мы, собрав в своих сердцах достаточно света, сможем победить.
    
     — Мы никогда не победим, Анрэ,— горько сказал Артемиус.— Никто не может выстоять в битве со вселенским злом.
    
     Девушка спешилась, подошла к воину и отчетливо проговорила:
    
     — Разве только вселенское добро.
    
     В ее глазах были решимость, свет, любовь, радостное отчаяние. Склонив голову вбок, прямо как Мелвин, она коснулась рукой груди Артемиуса:
    
     — Наша сила тут, воин. В этой битве у нас нет иной силы.
    
     Бросив последний пристальный взгляд на него, Анрэ вскочила на лошадь. Та громко заржала и всполошилась, чувствуя приближение недоброго. Но девушка не обратила на это внимания:
    
     — Воины! Эта битва — не битва оружия! Наши мечи, клинки, луки и копья не помогут нам сейчас. Наше оружие сегодня — это верное сердце и любовь к родной земле и семье,— она прикоснулась к своей груди.— Соберите всю любовь, которую вы испытали за свою жизнь, соберите не только свою любовь, но и любовь своих близких,— на глаза Анрэ навернулись слезы,— вот ваше крепкое оружие!
    
     На поле воцарилась тишина. Король сидел на коне, потупившись, и о чем-то думал. Потом внезапно высоко поднял голову, выхватил меч и зычно крикнул:
    
     — Воины! Вы слышали мою дочь! Вот вам и мой навет: верьте ей — и вперед, за Королевство!!!
    
     — За Королевство!!!— прокатился громкий гул по рядам.
    
     Лошади заржали, на горизонте обозначилась быстро приближающая черная туча.
    
     — Сойдите с лошадей!— вдруг закричала Анрэ.— Спускайтесь и возьмитесь все за руки!
    
     Воины начали недоуменно переглядываться, но король прогремел:
    
     — Делайте, что она велит!
    
     Люди стали спешиваться и собираться в кучи, неуверенно беря друг друга за руки.
    
     — Вы все должны держать друг друга за руки! Представьте, что это огромный хоровод!— не унималась Анрэ.
    
     Внезапно кто-то начал хохотать.
    
     — У нас тут война, а мы хороводы водим!— схватился за живот коренастый мужик.
    
     Анрэ глянула в его сторону и тоже улыбнулась. Что-то озарило ее лицо, и она прокричала:
    
     — Да, люди, родные мои, это так смешно! У нас война, а мы водим хороводы!— и сама залилась звонким смехом.
    
     Другой мужик загоготал рядом, и вскоре вся бравая рать держалась за животы и каталась по земле в приступе безудержного смеха.
    
     Заметив, что тьма уже совсем рядом, Анрэ бросила на землю меч и выхватила посох.
    
     — Возьмитесь за руки, люди!!!— ее громкий вопль моментально отрезвил всех.— Смейтесь над страхом! Он смешон и жалок, люди!!! Посмотрите, как он жалок! Ваши сердца полны смеха и презрения к этому страху! Вы полны любви и света! Смотрите и смейтесь!
    
     Сверху на ряды людей, держащих друг друга за руки, смотрела тьма — все зло, которое собрало порабощенное ненавистью и завистью человечество. Никогда прежде она не видела, чтобы люди смеялись над нею. В центр «хоровода», словно играя в «ручеек», двигалась небольшая фигурка с посохом в руках, и люди поднимали руки, чтобы пропустить ее. В то мгновение, когда фигура достигла своей цели, огромный клубок зла молнией метнулся в горстку смельчаков, посмевших посмеяться над ним.
    
    
     *
     Ступив в центр, Анрэ широко раскинула руки и издала совершенно дикий и нечеловеческий вопль, исходящий в небеса.
    
     Один за другим воины присоединялись к ней — каждый защищал то, что было дорого ему.
    
     В свой клич девушка вложила все презрение, злость, молодость, энергию, свет души, бьющегося сердца и яркого солнца, силу лесов и полей, взрастивших ее, мощь столетних дубов и летнего урагана, могучих гор и теплого дождя, под которым она танцевала босиком, хохоча во все горло. Она смеялась над этой тьмой — да, тьма была смешна и противна ей, как назойливый комар, возомнивший себя ястребом,— ибо ни одно зло не может погубить жизнь, сумевшую пробиться сквозь лабиринты вечности.
    
     Она вложила в этот протест синее небо и ясные звезды, морские приливы и крики шаловливых детишек. Она видела черную бездну вселенной и яркий свет, бьющий из того места, где стояли люди. Свет слепил глаза, в нем слышались бормочущие голоса ушедших, чьи-то всхлипы, стоны тяжелораненых воинов, лежащих на полях далеких сражений. Легкое лопотанье становилось сильнее, громче, незримые души присоединялись к ней и бросали тьме свой, зревший столетиями вызов. Среди лучей холодного огня также можно было разглядеть перекошенные страхом и ненавистью лица, растворяющиеся, теряющие очертания, влекомые единым зовом жизни и света, вырвавшимся на свободу.
    
     Внезапно Анрэ увидела, что стоит на дороге, у которой нет конца и начала, а прямо перед ней — седой странник. Она помнила этого человека, его зарубил дед за неповиновение двенадцать лет назад. Старик умер с улыбкой на губах и перед смертью прошептал какие-то слова. Теперь он стоял и, так же улыбаясь, смотрел на нее и вновь произносил эти слова:
    
     — Жизнь едина как всё сущее. Болезни, пороки и смерть — также есть жизнь. Прими жизнь в своём сердце во всех её проявлениях.
    
     Продолжая улыбаться, странник сложил руки в поклоне и исчез.
    
     Рвущий небо крик внезапно прекратился. Небосвод, казалось, разверзся и застыл. По нему метались то ли тела, то ли души людей, и никто не понимал — кто эти фантомы, живы они сами или мертвы, да и было это как-то неважно. Словно бы вся вселенная стала домом, дальше которого мира нет, и не нужно идти никуда. На лицах людей блуждали умиротворенные улыбки, а в глазах сияла мудрость, внезапно посетившая их за мгновение до конца.
    
     Никто не заметил, как по черному небу, в котором происходила великая битва — битва человека с самим собой, пронеслась яркая вспышка, и огненное зарево осветило тысячи миль вокруг. Золото света сверкнуло и исчезло, не оставив ничего, кроме черного праха, который появился из ниоткуда и осыпал поле величайшего в истории сражения.
    
    
     * *
     Легкий солнечный луч упал на щеку короля. Король рухнул на колени, крупные слезы катились по морщинистому лицу. Необычайное чувство пылало в его душе. Он вознес руки к небу и прошептал старинную молитву — ту, которой научила его мать, мудрейшая из женщин.
    
     На него надвинулась чья-то тень, и вдруг раздался голос:
    
     — Прими жизнь в своём сердце во всех её проявлениях, король.
    
     Рядом стояла младшая дочь, сжимая в руке белый посох, и протягивала флягу с водой. Она улыбалась.