БЕЗ ДЕСЯТИ ДВЕНАДЦАТЬ
     - Нет, нет, нет, нет и нет! - закричал Джеффри Йортон, стоя на пороге своей спальни, откуда он только что выскочил в домашнем халате. - Даже и думать не смейте! Немедленно уберите все это!
     Делла, его невестка, державшая в руках охапку елочных гирлянд, от неожиданности невольно выронила их. Сверкающие ленты ковром легли около ее ног; ее располневшая фигура сразу же бросилась в глаза: Делла была на седьмом месяце беременности.
     - Ненавижу Новый год! - продолжал бушевать Джеффри. - Делла! Сейчас же сними все это отсюда! - он указал на те гирлянды, которые она уже успела развесить. - Немедленно избавь мой дом от этого безобразия!
     На крик прибежал Ник, сын Джеффри. Увидев растерянную жену, он в негодовании напал на отца:
     - Как тебе не стыдно? Ну что ты кричишь? Делле категорически запрещены всякие волнения!
     - Уберите отсюда все это новогоднее барахло, - сказал Джеффри Йортон уже гораздо тише и виновато посмотрел на невестку. - Прости меня, пожалуйста, но я не переношу новогодней сумятицы. - Он вдруг потянул носом, почуяв запах хвои, и подошел к перилам, откуда была хорошо видна гостиная внизу. Взгляд его упал на новогоднюю елку в углу. - Кто это, черт побери, поставил сюда эту гадость?
     - Это я попросила принести, - сказала Делла робко.
     - Зачем?
     - Так ведь Новый год...
     Джеффри Йортон сделал шаг вперед. Делла невольно прижалась к мужу.
     - Запомни раз и навсегда! - сказал Джеффри не слишком грозно, но все же довольно резко. - Я не-на-ви-жу Новый год! Я не потерплю в своем доме всей этой безвкусицы! Я прошу избавить меня от этого... этого несчастного дерева, которое могло бы мирно дорасти в лесу свой век, от идиотских гирлянд, от шумных хлопушек, от которых у всякого нормального человека голова раскалывается, от безмозглых разноцветных лампочек и от ваших дурацких подарков! - произнеся эту пламенную речь, Джеффри повернулся к сыну и, добавив в свой голос побольше металла, грозно отчеканил. - К тебе это тоже относится! И если этот умственно отсталый Санта-Клаус хотя бы подойдет к двери моего дома, то пеняйте на себя! - и он снова скрылся в спальне, мелодраматически хлопнув дверью.
     От изумления Делла даже не могла говорить, а Ник с трудом сдерживал смех.
     - Пойдем отсюда, - сказал он жене, - ты не волнуйся. У папы свои странности. - И, увидев, что жена намеревается собрать с пола гирлянды, поспешно добавил. - Оставь, я распоряжусь, тут все уберут, тебе вредно наклоняться.
     - Но что же нам делать, Ник? - спросила Делла. - Я... у нас в доме Новый год всегда был...
     - Вот в твой-то дом мы и пойдем, - сказал Ник решительно. - Если отец не желает понять...
     - Тише, - испуганно остановила его Дела. - Он слушает под дверью.
     - Что за ерунда?
     - Да нет же, я чувствую, он там, - с расширенными глазами повторила Делла. В словах ее была та уверенность в своей безошибочной интуиции, которая так часто встречается у беременных женщин.
     - Ну так что же? Даже если и так? - спросил Ник. - Я ведь говорю только то, что должно ему понравиться. Мы уедем встречать Новый год к твоим родителям. Нам будут очень рады.
     - Ужасно рады, - задумчиво подтвердила Делла. - Папа просто мечтает, чтобы мы приходили почаще, и сколько бы я их ни навещала и ни звонила, ему все мало. А все-таки... - и она испуганно оглянулась на дверь.
     - Пойдем, - решительно сказал Ник, и они стали спускаться по лестнице в гостиную. Делла грустно остановилась возле елки, которую даже еще не освободили от упаковки.
     - Что же нам с ней делать?
     - Придется отослать к твоим родителям. Я думаю, если даже у них уже и есть елка, в их доме достаточно комнат, чтобы посадить целую еловую рощу.
     - Еловых рощ не бывает, - возразила Делла. Она подошла к окну, отодвинула штору и стала смотреть на улицу; вся ее поза говорила о напряженном внимании. Ник вызвал своего секретаря и попросил позаботиться о том, чтобы из дома убрали все, что хоть как-то напоминает о новогодних праздниках. Как только секретарь вышел, Делла быстро подошла к мужу.
     - Он слушает нас, - таинственно сказала она.
     - Перестань, Делла, - попросил Ник уже с некоторой досадой.
     - Он слушает нас, - повторила Делла и, увидев, что муж готов рассердиться, спросила. - А что, это всегда было так?
     - Нет. Когда я был мальчиком, у меня был настоящий новогодний праздник, как у всех детей - и подарки, и елка, и сладкий пирог... Папа и мама всегда очень об этом хлопотали. А потом, когда мама умерла, отец вдруг возненавидел новогодние праздники. Я вот уже пять лет ухожу куда-нибудь к друзьям и отмечаю Новый год в чьем-то доме. Чувствовал я себя при этом, по правде сказать, всегда довольно паршиво: праздник семейный, все при деле, а я - как сиротка. Не хочу, чтобы отец знал об этом, но...
     - Тогда тише! - перебила Делла. - Он нас слушает.
     - Делла! Ну что ты в самом деле!
     - Он нас слушает, - повторила Делла. - И мне его жаль.
     - Почему?
     - Мне его жаль, - повторила она. - Мы уйдем к моим родителям, а он останется здесь один, в этом большом доме.
     - Глупости. Папа просто ляжет спать, как в самую обычную ночь. И он вовсе не будет чувствовать, что лишился праздника, потому что терпеть его не может. К тому же и дом-то пока неизвестно чей, потому что завещания мама не оставила, и вполне возможно, что придется отдать его этой гиене. Неприятно говорить такое о родной тетке, но видит Бог, я ее всегда терпеть не мог, и она это заслужила. Дом принадлежал матери, но куплен был их родителями, так что она может потребовать доли наследства, как мамина сестра... Но это только официально, вообще-то она не имеет никакого права. Мой дед хотел, чтобы дом принадлежал моей матери, он много раз говорил об этом, хотя в завещании написал, что распоряжаться недвижимостью мама может на свое усмотрение, и она всегда переживала, не обделила ли сестру, - в том-то вся и закавыка. Одно имечко ее чего стоит - Гермиона!
     - Если официально она имеет на это право и ты считаешь, что она этим правом воспользуется, то почему же она до сих пор этого не сделала?
     Ник покачал головой.
     - Пока папа жив, дай Бог ему здоровья, она этого и не сделает. Она его всегда побаивалась.
     - Ну хорошо, - Делла улыбнулась, желая отвлечь мужа от невеселых мыслей. - Люблю я эту Новогоднюю ночь! Каждый раз хоть на секунду, а поверю: примчится на оленях Санта Клаус, пролетит сквозь печную трубу, и пожалуйста - чудесные подарки!
     Ник открыл рот, чтобы ответить жене, но тут сверху раздался шорох. Молодые люди резко обернулись. На галерее стоял Джеффри Йортон и яростно смотрел на них.
     - Вам хоть известно, какой год наступает? - сказал он грозно. – Две тысячи второй! Начался двадцать первый век - век сверхскоростей и технического прогресса! И надо быть полным дураком, чтобы взгромоздиться на оленя! Ездить на оленях экстравагантно и глупо! К тому же этому противному слащавому старику никак не пролезть в трубу - он слишком толст! А если и протиснется, то, как пить дать, измажет в саже свою дурацкую красную шубу с этими ненормальными снежинками! И у него отклеится его тупая борода!
     Он снова шагнул в свою комнату и резко хлопнул дверью, а Ник и Делла еще долго в полнейшем изумлении смотрели ему вслед.
    
    
     Когда молодые люди были уже полностью готовы выйти из дома и отправиться к родителям Деллы встречать Новый год, она вдруг заупрямилась.
     - Я не хочу оставлять его одного, Ник, - твердила она. - Он что-то затеял, я чувствую, он что-то затеял.
     С утра Джеффри не выходил из своей комнаты; завтрак ему тоже подали туда. Он совершенно не интересовался тем, что сын его с женой уходят из дома, что вся страна и весь белый свет празднуют наступление Нового года. Входил к нему только секретарь.
     - В этом доме что-то происходит, - твердила Делла, - я боюсь уезжать отсюда, мне страшно оставлять его одного. Разве ты не знаешь, что все отпущены домой? Кажется, даже кухарка. Слуги были рады до смерти, что удалось на Новый год домой уйти. Он остается совсем один, и мне не нравится, в каком он настроении. В новогоднюю ночь может случиться все, что угодно.
     Увидев, что муж начинает сердиться, она привела самые, с ее точки зрения, сильные аргументы:
     - А ты знаешь, что стол накрыт на двоих? - таинственно спросила она. - И что елки нет?
     - Как нет?
     - Так - нет. Я спросила вчера у секретаря, отправили ли елку к моим родителям, а он... он ответил, что мистер Йортон запретил. И никто елку не выбрасывал - я специально спускалась посмотреть.
     - Ну что ж, - сказал Ник рассудительно. - Я полагаю, что елку можно рассматривать как папино движимое имущество, так что он волен поступать с ней, как сочтет нужным. Ничего не поделаешь.
     - Ты все шутишь, - обиделась Делла. - А здесь что-то происходит. Я чувствую.
     - Послушай, может быть, папа просто пригласил какую-нибудь симпатичную даму, а нас удалил, чтобы под ногами не путались? Седина в голову...
     Дверь наверху распахнулась, у перил появился Джеффри.
     - Уйдете вы сегодня или нет? - выкрикнул он в ярости. - Это мой дом! Это моя елка! Это мой стол! Это мой секретарь! Я здесь хозяин! Я спать хочу, черт возьми! Дадут мне здесь покоя?
     Ник и Делла поспешно пробормотали извинения и вышли за дверь, не посмев поздравить Джеффри с Новым годом. На улице они посмотрели друг на друга и расхохотались. Помогая жене сесть в машину, Ник заметил, что у подъезда остановилась тележка с фирменной символикой крупного супермаркета на боку. Из нее вышел человек в форме и принялся выгружать какие-то объемные, но, как показалось Нику, не слишком тяжелые ящики.
     - Отец заказал продукты для себя и для своей предполагаемой подружки, - сказал он, усаживаясь рядом с женой.
     - Нет, - сказала Делла, пристально и тревожно глядя на ящики. - По-моему... по-моему там внутри что-то хрупкое.
    
     Новогодний ужин в доме родителей Деллы доставил бы удовольствие самому законченному гурману. Делла была старшей в семье, у нее было трое младших братьев, для которых родители и старались вовсю. В новогоднюю ночь им разрешалось сидеть за столом допоздна и даже дождаться наступления полуночи. Час перед боем часов стал часом мучений для кухарки у раскаленной плиты.
     Вся семья с удовольствием поглощала вкуснейший ужин и десерт. Несмотря на протесты Ника, который не хотел, чтобы она стояла у плиты, Делла приготовила свои знаменитые пирожные, рецепт которых долго держала в секрете.
     - Отчего они такое вкусные, Делла? - спросила, улыбаясь, хозяйка дома.
     - Расскажи, отчего, отчего? - закричали мальчики в один голос.
     - Ну хорошо, - сказала Делла. - Я ведь теперь ушла к мужу, кто-то же должен сохранять традиции.
     - Но ведь ты, возможно, вернешься... Вы оба придете жить к нам, - неосторожно отвечала мать, намекая на то, что дом, возможно, уйдет из рук Ника. Тот сразу помрачнел.
     - Не будем загадывать, - сказала Делла поспешно. Лучше послушайте, как делать пирожные. Вы знаете, что для этого нужны песочные корзиночки.
     - Я видел! Я видел! - закричал самый младший мальчик. - Корзиночки из теста.
     - Правильно, - улыбаясь, сказала Делла. - Корзиночки из теста. Четверть килограмма муки, сто граммов маргарина, пятьдесят граммов меда, яйцо, ложечка корицы...
     - Ты что, помнишь это наизусть? - удивился Ник.
     - Делла делала такие пирожные к каждому семейному празднику, - пояснил его тесть. - К тому же рецепт фирменный, надо держать его в голове, а не записывать.
     Делла снова улыбнулась и переглянулась с мужем.
     - А я резал бумагу, - таинственно сказал один из мальчиков. - Я уже большой, и в этом году Делла разрешила мне. Мы нарезали длинные полоски, а ширина была три сантиметра, и этими полосками Делла выкладывала формочки, а потом все это вместе маслом смазывала. Так корзиночки легче доставать!
     - Правильно. Ты мне очень помог.
     - А еще я расставил формочки на столе как можно ближе друг к другу, как учила Делла, - воодушевился мальчик. - А она потом раскатала тесто и положила его сверху и опять скалкой - раз, и лишнее тесто упало!
     - Верно. Осталось только положить внутрь кокосовую стружку и консервированные персики и ягоды. Ты и в этом мне помог.
     - А еще Делла что-то мешала в чашке, я не видел...
     - Глазурь, - пояснила Делла. - Три яйца, пачка сливок, ложка сахара... Полил глазурью пирожные, и все - можно выпекать.
     - Температура! - снова выкрикнул ее братишка, гордый своей ролью помощника кондитера в нынешнем году.
     - И опять ты прав. Надо следить, чтобы температура духовки была примерно сто восемьдесят градусов...
     Улучив момент, когда мальчики выясняли у матери, что такое кокосовая стружка и глазурь, Делла взяла бокал с шампанским и наклонилась к мужу.
     - Давай выпьем за твоего отца, - сказала она таинственным шепотом. - Я все время о нем думаю - как он там?
     - Давай, - шепотом ответил Ник. - С Новым годом, папа!
     Они чокнулись и выпили.
     - Он уже, наверное, отужинал, проводил гостя и спит, - сказал Ник.
     Делла покачала головой. Глаза ее смотрели мимо мужа, на сияющую за окном в морозном небе луну, на кружащийся снег - в синюю даль города, на другом конце которого вступил в новый, две тысячи год ее тесть Деффри Йортон.
    
     Наутро после чудесной новогодней ночи Делла разбудила мужа сравнительно рано - около одиннадцати часов утра.
     - Вставай, - тормошила она его. - Поедем поскорее домой! Мне неспокойно!
     Она так теребила сонно мычащего Ника, что он, стеная, встал с постели и скрылся в ванной. Делла вскочила, быстро оделась и спустилась вниз. Вскоре она уже сидела за столом и без всякого аппетита ела тосты. Скоро к ней присоединился Ник. Выглядел он хмурым, но аппетит у него оказался получше.
     - Что тебе неймется? - спросил он, прожевывая четвертый бутерброд.
     - Тише - весь дом спит еще, - предостерегла Делла.
     - Вот и мы бы поспали, - заметил Ник.
     - Поедем домой, - настаивала Делла. - Я хочу поскорее узнать, в чем там дело!
     Ник пожал плечами и поспешно допил кофе. Выходя из комнаты, он сунул в рот еще одно Деллино печенье, жалея про себя, что невозможно спорить с беременной женой. Даже машина завелась не сразу, как бы неохотно, словно тоже хотела еще поспать после праздника.
     Молодые люди подъехали к дому около полудня. Дом Джеффри и Ника Йортонов стоял на улице, почти полностью состоявшей из таких же домов, похожих, как близнецы. Затормозив у своих ворот, Ник выключил мотор автомобиля, а потом сейчас же включил снова: ему показалось, что он спросонок приехал не туда. Стоявший перед ними дом сверкал разноцветными огнями, сквозь стеклянные двери были видна большая новогодняя елка, вход был украшен гирляндами; над дверью висел нарядный большой венок.
     Ник тронулся было с места, но тут увидел на воротах номер - сорок семь. Это был его дом. Он снова выключил мотор, и они с Деллой в изумлении уставились на представшую их глазам картину.
     - Что это? - обрел наконец дар речи Ник. - Как это понимать? Кто это сделал? Папа с ума сойдет от ярости! Надеюсь, он еще спит и мы успеем все это убрать! Хотя вряд ли - уже близко к полудню...
     Ожила и Делла.
     - Пойдем посмотрим! - сказала она взволнованно и вышла из машины. - Мне кажется... мне кажется, что...
     Она замолчала и быстро пошла к входной двери. Ник еле поспевал за ней. Пока он доставал ключ, Делла рассматривала елочные украшения, которые висели на небольших кипарисах в кадках, стоявших по обе стороны от входа.
     Она первой вбежала в гостиную, почти оттолкнув мужа. Комната была ярко украшена, гирлянды из лампочек висели даже на шторах и освещали все вокруг немного призрачным светом. Делла подошла к елке, наклонилась.
     - Посмотри, Ник!
     Ник подошел к жене. На блестящей стекловате под елкой лежали два подарочных мешка. Один был большущий; к нему была приколота карточка с надписью "Делла Йортон". Второй был совсем крохотный, не больше почтового конверта, снабженный надписью "Ник Йортон".
     Делла в нетерпении схватила предназначенный ей мешок. Ник запротестовал было, опасаясь, что мешок слишком тяжел для нее, но он оказался совсем легким.
     - Идем скорее, - зашептал он, поднимая свой конверт и беря жену за руку. - Потом откроем и посмотрим, что там! Надо сначала все это убрать! Представь себе, что будет, если отец увидит.
     - Ничего не будет! - не понижая голоса, ответила Делла. - Я думаю, он все это и сделал.
     - Он?!
     - Больше некому. Или, может быть, ты считаешь, что это тетя Гермиона преподнесла тебе сюрприз? - язвительно сказала Делла, в то время как ее нетерпеливые пальчики развязывали блестящую ленту, стягивающую горловину мешка.
     Развязав мешок, она сунула руку внутрь. На лице ее появилось странное выражение - смесь надежды, восторга, ожидания, боязни ошибиться. Но она не ошиблась. Наружу была извлечена шубка, о какой Делла давно мечтала, чудесная коричневая шубка, легкая, мягкая и теплая.
     - Боже! - благоговейно прошептала Делла. - Ты только посмотри на это! - она немедленно надела шубку и попыталась запахнуть ее на своем выступающем животе. - Это же... это же просто прелесть что такое! Ник! Смотри!
     Но Ник не смотрел. Он тоже вскрыл адресованный ему мешок, достал из него конверт и теперь жадно читал извлеченные оттуда бумаги. Увидев выражение его лица, Делла замерла на месте.
     - Что... - начала она, когда Ник закончил читать, но он перевернул лист и начал опять читать его с самого начала. Делла почему-то не решилась подойти и заглянуть через его плечо; она так и стояла посреди гостиной в новой шубке и ждала, когда муж закончит чтение.
     Пробежав глазами последнюю строчку, Ник, к изумлению Деллы, благоговейно приложил бумагу к щеке и, возведя глаза вверх, что-то прошептал, словно обращаясь к Богу.
     - Ник! - снова окликнула Делла.
     - Это - начал Ник внушительно, хотя и несколько охрипшим голосом, - завещание моей матери. Она оставляет этот дом мне и просит свою сестру Гермиону добровольно отказаться от всяких претензий на него, поскольку та более чем обеспечена. Она обязывает отца своей последней волей ознакомить ее сестру Гермиону с завещанием... - он заглянул в бумагу, - "в тот год, когда сыну моему Николасу исполнится двадцать пять лет, дабы она имела время на раздумья до конца означенного года". По истечении этого срока, если Гермиона не заявит своих претензий официально, считается, что она отказалась от прав на дом, и он переходит ко мне и моим детям.
     - Но тебе исполнилось двадцать пять полгода назад! - воскликнула Делла.
     - Вот именно! - раздался веселый голос сверху. Ник и Делла, вздрогнув, подняли глаза. На галерее стоял Джеффри Йортон.
     Наступила тишина. Джеффри молча и с явным удовольствием рассматривал растерянные лица сына и невестки, а они молчали просто от неожиданности, от свалившихся на них новостей и оттого, что не знали, как себя держать.
     - Спасибо за подарок, - сказала наконец Делла.
     - С Новым годом! - отреагировал Джеффри Йортон. - Замечательный это праздник - Новый год! Он как бы заново рождает нас, заставляет подводить итоги, строить планы... И вообще - весело и здорово! И красиво! - он указал широким жестом на гостиную и развешанные повсюду гирлянды.
     Делла и Ник, окончательно онемев от изумления, только кивнули.
     - Ну что вы стоите? - продолжал резвиться Джеффри. - Там, в соседней комнате, праздничный стол накрыт! Нам есть что отметить, в конце-то концов, - и он осторожно взял из рук Ника завещание.
     Повинуясь жесту свекра, Делла прошла в столовую, по-прежнему в шубке. Она все еще держала в руках мешок, и ей вдруг показалось, что внутри еще что-то есть.
     - Здесь еще что-то, - сказала она растерянно, пытаясь достать рукой дно.
     - Безусловно, - подтвердил Джеффри. Он взял мешок из рук Деллы и, как фокусник, извлек на свет божий точно такую же шубку, какая была одета на Делле, только совсем крохотную. - Моему внуку или внучке! - пояснил он.
     Делла схватила шубку. От восторга она не могла даже говорить, а просто упала на грудь Джеффри и расплакалась.
     - Ну вот, - несколько растерянно сказал Джеффри, не ожидавший, по-видимому, такого эффекта.
     - Папа, - вмешался наконец молчавший до сих пор Ник. - Откуда у тебя это? - он указал на завещание.
     - Оттуда, откуда и положено. От юриста.
     - Ничего не понимаю! Почему же он до сих пор нам его не показывал?
     - Это он до сих пор тебе его не показывал, - возразил Джеффри. - А мне он его показал с самого начала!
     - А почему же ты тогда...
     - Может быть, мы все-таки пройдем к столу? - предложил отец. - И поговорим.
     Когда они уселись за празднично накрытый стол, Джеффри внимательно посмотрел на сына. Ник хмурился и старался не глядеть на отца и жену.
     - Я должен был выполнить волю твоей матери, - мягко пояснил Джеффри. - Но так, чтобы не причинить тебе никакого вреда. И так, чтобы не подарить дом твоей тетке Гермионе, которая, конечно, не преминула бы потребовать его! Я не думаю, что ей удалось бы забрать его полностью, потому что дом все-таки принадлежал сестрам поровну...
     - Гермионе отец купил очень хорошую квартиру, - машинально возразил Ник.
     - Верно. Но это не умаляет ее прав на наследство, даже если бы у нее было пятьдесят очень хороших квартир. Так что не думаю, что она смогла бы забрать дом себе, но наверняка получила бы половину, а нервов бы истрепала нам столько, что до конца жизни хватило бы. А мама твоя, с ее-то обостренной совестливостью, не решилась совсем отнять дом у сестры, несмотря на всю ее стервозность, и просто смиренно просит ее не отбирать у тебя, ее родного племянника, того, что принадлежит тебе по праву.
     - Но ведь ее родители оставили дом ей! - возразила Делла.
     - Ничего подобного! В завещании было сказано "распоряжение недвижимостью на усмотрение старшей дочери", то есть твоей матери. Твоя мать так до конца жизни и не решилась заявить сестре, что, поскольку та не бедствует и имеет свое жилье, она считает справедливым оставить родительский дом себе и своим детям, тем более, что именно этого хотел их отец.
     - Так теперь дом точно мой? - неуверенно сросил Ник.
     - Твой. И Деллы, - подтвердил Джеффри. - Гоните меня прочь - я у вас в гостях живу!
     Ник и Делла переглянулись.
     - Но ведь мама пишет здесь, - медленно начал Ник, - что ты должен проинформировать тетку Гермиону об условиях ее завещания "в тот год, когда сыну моему Николасу исполнится двадцать пять лет"!
     - Я так и сделал, - ответил Джеффри.
     - Когда?
     - Вчера ночью. Я пригласил Гермиону встретить со мной Новый год и без десяти двенадцать, когда, прошу заметить, он еще не истек, проинформировал ее о завещании твоей матери и даже показал ей его копию. При свидетеле - с нами был мой секретарь, который, засвидетельствовав сам факт, немедленно вылетел вон и помчался домой. Живет он, как вам известно, по соседству, так что я полагаю, что до Нового года он таки успел. А тетка Гермиона читала завещание. У нее оставалось целых десять минут на размышление. Или как там сказано в завещании? На раздумья, вот! По-моему, я поступил очень великодушно.
     - Папа! - воскликнул Ник. - Ты хочешь сказать...
     - Послушай, я не вижу здесь предмета для обсуждения, - твердо произнес Йортон-старший. Я скрупулезно выполнил завещание твоей матери. 2001-й - это тот год, в который сыну ее, а также, заметь, и моему, Николасу, исполнилось двадцать пять лет, и условия завещания я сообщил Гермионе за целых десять минут до его истечения.
     - Но она не могла выразить протест даже по телефону, если бы захотела...
     - Конечно, захотела, - сказал Джеффри. - Еще бы. Ты и представить себе не можешь, как сильно она захотела этого. Недаром же я убрал из дома и вас, и всех слуг. А то сраму не оберешься. Надо было и телефон отключить! Она вопила, как резаная, и пыталась дозвониться своему адвокату. Мое счастье, что тот отбыл отметить праздник к своим родителям! Хорошо хоть факса в доме нет.
     - Ой, не могу! - простонала вдруг молчавшая до сих пор Делла. - Ой, не могу! - и она захохотала так весело и звонко, что сверху откликнулись любимые канарейки Джеффри, заключенные в золоченой клетке, висевшей на галерее.
     Глядя на нее, засмеялся и Ник. Вначале он смеялся просто потому, что заразительный смех жены производил на него почти физиологическое действие, а потом до него постепенно начал доходить комизм ситуации, он представил себе тетку Гермиону, которая в ярости мечется по дому, пытаясь найти телефон, и бешенство ее все разгорается по мере того, как она осознает свое полное бессилие, и тоже буквально зашелся от хохота.
     - Смейтесь, смейтесь, - проворчал Джеффри, накладывая себе в тарелку закуски. - Очень смешно! А я еще вынужден был на старости лет разыгрывать из себя клоуна, притворяться, что не терплю Нового года - как иначе было убедить вас всех убраться из дома? И ведь не успел: из супермаркета привезли мой заказ - елочные украшения и закуски, когда вы еще не отъехали!
     Делла и Ник уже изнемогли от смеха и замолчали было, но услышав эти слова, вспомнили, как накануне Джеффри бесновался на галерее, и захохотали снова. Так вот что было в тех пакетах!
     - Признайтесь, вы решили, что я выжил из ума, - предложил Йортон-старший, и это опять придало молодой паре новые силы. Задыхаясь от смеха, Ник схватил со стола стакан с водой и попытался сделать глоток, но тут же поставил его на место и снова залился смехом. Джеффри между тем с удовольствием ел.
     - Это все осталось от Гермионы, - заметил он, указывая на заставленный закусками стол. - Наотрез отказалась поесть со мной и выпить, представляете?
     - Ой, мамочки! - всхлипнула Делла.
     - Вылетела отсюда как пуля в пять минут первого, - продолжал Джеффри. - Представляю себе, как она в это время ловила на улице такси!
     - Ради бога, - простонал Ник. - Папа, пожалуйста, я не могу больше! Ты... ты поспал хоть немножко?
     - Самую малость, - проворчал Джеффри. - Сначала пришлось хорошенько проветрить дом - после визитов Гермионы мне всегда хочется это сделать. Потом согревать его, поскольку он простыл. А потом вообще начался кошмар - пришлось извлекать елку из чулана, а елочные игрушки из коробок, навешивать гирлянды, налаживать электрические лампочки и так далее. Едва успел! Все время боялся, что вы вернетесь в самый разгар моей бурной деятельности. Я ведь слышал, как ты сказал примерно месяц назад, что Делла... ну... не совсем здорова, так что лучше вам из дому надолго не уходить.
     - Я чувствую себя отлично, - сказала Делла. - Прямо и припомнить не могу, когда я чувствовала себя лучше! Спасибо вам, папа! - Делла впервые назвала так свекра. - И за дом, и за тетку Гермиону, и за шубки.
     - За шубки я благодарности не приму, - заявил Джеффри. - Шубки - это не я. Их принес Санта-Клаус. - Он обвел взглядом сверкающую разноцветными огоньками комнату, сияющие лица сына и невестки и добавил. - Вы представляете, какой паскудник - влетел в дом через печную трубу!
    
     Примечание: Делла приводит настоящий рецепт