Царь Кипра Пигмалион сделал из слоновой кости статую прекрасной женщины Галатеи. И влюбился в нее. Она ожила

     Провинциальная Галатея.
    
     (Царь Кипра Пигмалион сделал из слоновой кости статую прекрасной женщины Галатеи. И влюбился в нее. Она ожила).
    
    
     /новогодняя сказка для взрослых/
    
     Кухни «коммуналок»… Сколько про них ходит анекдотов, историй, частушек. Они - и место свиданий, и ристалище разгоряченных домохозяек. Здесь решаются мировые проблемы, легко, между вторым и пятым стаканом «бормотухи». Рождаются и гибнут карьеры известных политиков. «Коварство и любовь», «Блеск и нищета», «Война и мир»- это кухни коммунальных квартир. Современные принцы и нищие, Золушки, Ромео и Джульетты именно здесь были вскормлены молоком раздоров и примирений, сплетен и восторга. На этих кухнях варились борщи интриг и компоты заговоров. Любопытные соседки помешивали пахучее варево в облупившихся кастрюльках, усиленно делая вид, что им все равно- о чем вы там разговариваете с очередным кавалером. А, когда вы спрячетесь за свою картонную дверь, притворяясь, что вам плевать на их осуждающий шепоток, они наговорят о вас кучу справедливых и несправедливых нелепиц.
     Нюрка привыкла к этой сварливой жизни кухни. Сама иногда была не прочь посудачить о ком-нибудь. Например, об этой инженерше в шляпке. Ей, этой зазнайке, даже пришло в голову готовить у себя в комнате на электроплитке. Фифочка! Чем ей кухня плоха?
     Но сегодня Нюрка не в духе. Поцапалась со «своим». Сколько она с ним встречается? Две недели? Нет, завтра было бы уже три. Не нравиться, видишь ли, ему как она окорочками торгует. Не в прибыль, а, наоборот, в ущерб себе. Еще и дурой обозвал. С Надькой сравнил. Надька умеет так заворожить покупателя, что каждый день у нее «навар» рублей на двести. Она, как цыганка, пощелкает пальцами, постреляет черными глазками. Покупатель зачарованно смотрит на нее, а не на весы.
     А Нюрка? Какой там «навар»? Каждый день приходится вкладывать свои деньги. И «полтинник» - это еще самое малое. Бывало и до ста рублей перекочевывало из ее кошелька. Как это случалось- непонятно. По утрам она давала себе слово быть очень внимательной и не ошибаться. Но, увы, все было бесполезно. Вечером все повторялось с ужасающей монотонностью: пересчет запачканных, жирных денег, сравнение с бумагами… недостача. Бросить все к черту. Уехать. Забыться. Полежать на песочке с красивым «мэном», а не с Пашкой - по прозвищу Поллитра.
     Утром опять на рынок, к окорочкам, к наглым покупателям и болтливым коллегам… Собачья жизнь.
     Нюрка зевнула, потянулась. В дверь постучали. Голос соседки, провоцирующий склоку, пропищал:
     — Нюра! К тебе мусчина. Незнакомый. Где ты их только находишь? Мне бы, что ль, хоть одного подкинула.
     Нюра резко толкнула дверь. Та распахнулась. Нюра увидела молодого человека и любопытную соседку. Незнакомец смущенно розовел от слов и взглядов соседки. Нюра втащила молодого человека за рукав в свою комнату.
     Плюхнувшись на диван, молча уставилась на него. А он не решался пройти, топтался у порога. Что- то искал в карманах и тоже молчал. Нюра не выдержала первая:
     — Ну, чего? Кто такой? Первый раз тебя вижу. Обшибся адресом?
     — Я, понимаете… Не «обшибся» надо говорить, а ошибся. Да… То есть- нет…
     И он опять смущенно замолчал.
     — А ну, выкатывайся отсюда! А то милицию позову!
     Это Нюрка нарочно про милицию завернула. На самом деле ей вовсе не хотелось, чтобы незнакомец уходил, но дух противоречия брал верх в ее неугомонной натуре. Мужчина вдруг решительно прошагал и сел рядом с Нюркой на диван.
     — Так. Вот в чем дело, девушка... Простите, не знаю вашего имени. А меня зовут Олег Викторович.
     — Нюра,— протянула ему руку девушка.
     — Нюра? Да… А вы ошибаетесь, что ни разу не видели меня. Я у вас три дня подряд покупал окорочка. Выходит, что мы с вами знакомые. Я режиссер театра— студии «Лампада» при городском ДК. Я хотел сделать вам предложение…
     Нюра так и обмерла, а щеки запылали огнем.
     — Я хочу вас пригласить сыграть в нашем спектакле «Метель». Вы именно то, что мне нужно. Мы так давно искали девушку, похожую на вас. Ваше лицо, волосы, руки, ноги, грудь…
     Теперь пришло время полыхать щекам Олега Викторовича. Перечисляя части тела своей будущей актрисы, он смотрел на них. И когда дошел до «грудь», то словно поперхнулся. Эта самая часть тела недвусмысленно проглядывала из старенького халата. Нюра никогда не придавала особого значения этим дырам. Домашняя одежда, по ее мнению, должна быть комфортной.
     Но сейчас дыра жгла кожу, клеймила Нюрино неряшество. Она постаралась рукой немного присборить халат на груди. Олег Викторович продолжал:
     —Я вас готов был на коленях умолять согласиться спасти нас… Но сейчас я начал сомневаться.
     Если бы он не сказал про это свое сомнение Нюра скорее всего и отказала бы ему. Теперь она была возмущена.
     — Это что еще за сомнения?
     Наверное, дырка на халате виновата. Еще хорошо, что Нюрка на диване сидит. Сзади халат вообще превратился во фрак, как у дирижера из телевизора. Да, вот так он разорвался от «старости». Пора на тряпки его отправить.
     —Ну что еще не нравится вам во мне?
     Олег Викторович рассердился.
     — К сожалению, многое. Вы, несомненно, необычайно красивы. Но, очевидно, что не всякая красота спасет мир. Ваша красота непродуктивна. Какая от нее польза? Вы и разговаривать по- русски не научились. Вам такая красота по ошибке досталась. Красота дается, чтоб светлее людям было жить.
     Олег Викторович замолчал. Ему было как- то неловко оттого, что он позволил чувствам взять верх над воспитанностью. Но эта девушка…
     Почему-то ему стало вдруг очень небезразлично— во что она себя превратила. Честно говоря, ему даже плакать захотелось. Лучше бы он не провожал каждый день ее с рынка. И окорочка покупал, хотя терпеть их не может.
     — Прощайте. Мне пора,— это говорила его обида и сожаление о несовершенстве природы и человека. Идеала не существует. Прочь, прочь отсюда.
     — Подождите, Олег Иваныч…
     — Викторович.
     — Виктырыч. Я не хочу так. Давайте испытаем меня. Как это называется? Опыт поставим. Я ведь очень способная. У меня же до девятого класса всего одна тройка была— по ботанике.Я пестики с тычинками путала. Ну, пожалуйста, не оставляйте меня вот так.
     Нюра не узнавала себя. Разве эти слова произносят ее губы? Она ли это чуть не плачет, цепляясь за рукав режиссера. Что с ней? Наверное, ей вспомнилась в эти минуты сказка о Золушке. И ей очень захотелось, чтобы случилось волшебство. Все начиналось так чудесно, и, вдруг, сюжет вышел из-под контроля. Готов был закончиться так и не начавшись. Обидно.
     — Я смогу. Я все схватываю на лету. Со школы помню второй закон Ньютона. Счас расскажу…
     — Не надо, —остановил Нюру уже улыбающийся Олег Викторович,— я вам и так верю. Тем более, что я сам не помню какой из них второй закон Ньютон. Не в этом дело. Что ж, я дам вам возможность доказать свои способности. В литературе был описан подобный случай… Приходите завтра по адресу…
     Олег Викторович поискал, на чем бы написать. Нюра протянула ему свой паспорт.
     —Зачем мне ваш паспорт?
     —А больше не на чем писать.
     — Что, вообще никакой бумаги?
     — Да есть, конечно, но она мягкая очень. Для других целей применяется.
     Олег Викторович вырвал из своего блокнота страничку. Написал адрес.
     —Жду вас завтра в 10.00. А как же ваша работа? У нас ведь с деньгами не очень…
     —А! Ну, ее! Одни слезы - никакого удовольствия. В артистки я больше хочу.
     — До свиданья.
     — Я вас провожу по коридору.
     И Нюрка пошла вперед, забыв о недостатках своего гардероба, которые скрывала, сидя на диване.
    
    
     ***
     Возле кухни стояли две соседки - тетя Аля и тетя Тина. Тетя Тина в руках держала дымящуюся кастрюльку. Очевидно, через тряпку ей жгло пальцы, но она стоически переносила страдания. Только бы взглянуть на нового Нюркиного хахаля. На глазах блестели слезы. Любопытство тоже требует жертв. Олег Викторович прошел мимо соседок. Не успел он отойти от них на несколько шагов, а те уже начали обсуждать его достоинства и недостатки.
     —Худенький, - сказала тетя Аня.
     А тетя Тина бухнула наконец кастрюльку на плиту и выкрикнула уже из кухни:
     —Интеллигент. Не пара нашей Нюрке. Тот, позавчерашний, с волдырем, ей больше подходит.
     Закрыв за гостем дверь, Нюрка гордо прошествовала мимо соседок. Те закричали ей вслед, перебивая друг друга:
     —Нюр, кто такой?
     —Не пара!
     — Зачем он тебе нужен?
     Нюра, выглянув из-за своей двери, бросила им «полено» для будущего костра сплетен:
     —Замуж я за него выхожу.
     И захлопнула дверь, обрадовано отметив ошарашенные выражения лиц обеих сплетниц.
    
    
     ***
     Нюра смотрела, не понимая, что это с людьми случилось? Стоят на сцене в ряд и мычат с закрытыми ртами. Молятся что ли?
     —Здрасть.
     Не услышали.
     —Здрасть,- прибавила голос.
     Олег Викторович, стоявший к Нюрке спиной, лицом к мычащим, обернулся.
     —А, пришли все- таки. Подождите минуточку. Сейчас закончим «разогреваться» и я познакомлю вас с ребятами.
     Наконец они «намычались».
     —Анна, поднимайтесь сюда.
     Нюра не сразу поняла, что это к ней обращаются, поэтому замешкалась.
     —Анна, поднимайтесь к нам. Я ребятам уже говорил о вас.
     «Ребята» настороженно как-то смотрели на Нюрку. Особенно рыжая, с косой девушка маленького роста. Ясненько, почему она недовольна. Сама хотела эту роль, а тут Нюрка…
     А ребята – то чего? Им она дорогу не перебегала.
     И началась работа…
    
    
     ***
     —Понимаете, Анна, вы- Дама. Загадочная, неземная. Вам надоела обыденность. И вы убежали в ночь, в неизвестность, в непогоду. Словно предчувствовали что- то. Встречу. Встаньте вот сюда, у окна. Татьяна Ивановна, возьмите кольцо. Вы его подарите Даме. Только, сударыня, очень прошу вас, не оброните перстень. Он еще от моей прабабки остался. Я его должен буду своей будущей невесте подарить.
     Олег Викторович оказался очень выдержанным и корректным режиссером.
     Нюра была почти счастлива. Хотя нет, она уже не называла себя Нюрой. Знакомясь, она гордо приподнимала голову:
     —Меня Анной зовут.
     Не Аня, не Анюта, а величественно, по царски, Анна.
     Время шло, и она реже слышала вежливые поправки Олега Викторовича. Все чаще он хвалил ее. Приносил ей книги. Анна «проглатывала» их и представляла себя в роли Элизы Дулитл, новой Галатеи. По квартире она ходила спокойно и грациозно. На любопытных соседок смотрела уверенно- отстранено. От рваного халата давно избавилась. И мечтала, чтобы Олег Викторович пришел к ней в гости. Они бы пили чай из розового сервиза, ели сандвичи или сендвичи (как точно, Анна пока не выяснила), но какая разница.
     Она, Анна, в красивом японском халате с петухом на спине. Ей, конечно, хотелось, чтобы на спине был дракон, но с драконами халатов не нашлось. Ладно, сойдет и так.
     Романтичная обстановка. Свечи, музыка. И Олег Викторович на коленях объясняется ей в любви. Анна минут десять не дает ему ответ. Он терзается, переживает. Даже, может быть, плачет. А потом она шепчет: «Да». Он счастлив. Целует ее. Шампанское. Соседки уши отморозят у двери. Свадьба. Путешествие на Багамские острова. Дети. Хеппи-енд. Но… Когда это будет еще?
     А пока Анна жарит яичницу на пустынной кухне. Брызги со сковороды летят и въедаются в ткань. Анна не замечает этого. Она далеко, в мечтах.
     —Что у тебя горит, Нюра?
     Это тетя Тина появилась на кухне. Анна очнулась от своих грез. Повернулась к тете Тине.
     —Я же просила не называть меня больше этим деревенским именем.
     —А как же тебя кликать? Горожанка ты наша.
     —Анной. Неужели так трудно выговорить?
     — Да не трудно. Только какая разница? Лишь бы человек был хорошим.
     Анна не собиралась до бесконечности слушать рассуждения соседки.
     Пора поесть. В своей комнате Анна села за яичницу. Тарелка, нож, вилка. Как в лучших домах, как в кино. Под дверью завозились соседки.
     —Глянь, девка совсем ум потеряла. Яичню ножом режет. А вилка в левой руке.
     —Вот что с ней этот театр натворил.
     —А питаться –то как стала? Раньше все окорочками кухню прованивала. А теперь…Яичница из одного яйца и жареный хлеб. Весь обед.
     —И Пашку- Поллитру прогнала. Ну и пусть пил. А кто сейчас не пьет?
     —И пил редко. Только когда был при деньгах. Тогда и про поллитру вспоминал. А так ничего, нормальный. Мне стол починил.
     —А мне утюг.
     Анне надоело выслушивать наставления соседок, и она бросила в дверь тапочек с ноги. Тот громко хлопнулся о косяк, прервал кого-то из болтушек на полуслове. Соседки обиделись – хотели вразумить молодо-зелено, и удалились на кухню.
    
     ***
    
     Приближался день премьеры. Анна очень волновалась. Конечно, ее волнение можно было объяснить первым спектаклем. Но причина волнения была не только в этом. Олег Викторович не проявлял к ней те чувства, на которые Анна надеялась.
     Какие там Багамские острова? Лишний раз и не улыбнется никогда.
     Посмотрим, что будет после премьеры. Перстень Олега Викторовича. Какой он красивый. Старинное потемневшее серебро, серый, светящийся из глубины опал. Оно было тяжелым. Когда Анна в пьесе надевала его на палец, ей казалось, что она слышит таинственный зов прошлого. Душа прабабушки Олега Викторовича благословляет ее, обещает, что все загаданное сбудется.
     «Подожду»,- решила Анна.
     Премьеру назначили на 30 декабря.
    
     ***
     За кулисами царила паника. Все по очереди подбегали к дырке в занавесе и оглядывали заполняющийся зал.
     —Одни дети. Они что там, в школах с ума посходили? Мы же объявили— для старшеклассников. А здесь? Одна мелкота. Это же не новогоднее представление с зайчиками и белочками и Дедом Морозом. Как перед этой публикой танцевать «Сон с искушением»? Провал. Все пошло прахом. И Олег Викторович где-то задерживается.
     Артисты нервничали. Всем хотелось что-то делать, куда-то бежать, кому-то что-то доказывать. Но куда бежать и кому что доказывать было неясно. На сцене появился Олег Викторович. Наверное, он поднялся из зала.
     Олег Викторович объявил в микрофон: Дорогие зрители! Произошло недоразумение. Сказка «Снежная королева» вас ждет в большом зале.
     Поднимитесь, пожалуйста, на второй этаж. А здесь будет взрослый спектакль. Просим извинить нас! С Новым годом, ребята!»
     Мир и справедливость были восстановлены. «Малышня» дружно покидала зал. Артисты прыгали и обнимались. Премьера состоится!
    
    
     ***
    
     Анна (Дама): Сижу и думаю: зачем на свете ветер?
     Зачем ему сейчас лететь и дуть?
     Господин: Чтоб те, что были дома, вышли в путь
     Другим- таким же странникам- навстречу.
     Чтоб то, что длилось вечер,-
     длилось вечность…
    
     И музыка спектакля закружила их. Они не играли. Они дышали «Метелью».
     И, когда все закончилось, очень удивились. Аплодировали артистам стоя. Мужчина от месткома швейной фабрики вручил всем артистам по одной гвоздике. Премьера состоялась. Зрительный зал опустел. Актеры толпились на сцене, не зная- что же делать дальше. Надо бы это дело как-то отметить. Обмыть… Олег Викторович давал интервью местному телевиденью. Анна подошла послушать. Он говорил о ней.
     — Молодая актриса. Несомненно, талантливая. Но ей, конечно, надо учиться. Я думаю, у нас будут еще удачные роли…
     Анна отошла, прижимая к вспыхнувшим щекам ледяные ладони. «Все будет хорошо! Он не прощается со мной».
     Празднование премьеры затянулось за полночь. Все обнимались, поздравляли друг друга с удачей. Только Олег Викторович сидел в стороне от всех, загадочно улыбаясь. Держал бокал и молчал.
     Пошли «провожаться». За Анной увязался Гошка, который играл Господина. Зачем ей этот Гошка? По нему «сохли» девчонки еще с детского сада. Он так к этому привык, что его задевало равнодушие Анны. Он почему- то решил, что это у нее «поза» такая. Притворяется. Набивает цену. А сама умирает от любви к нему. Вот и захотелось, видно, Гошке «ради спортивного интереса» «закадрить» Анну.
     Потащился провожать ее на окраину. А Олег Викторович куда-то исчез.
     Анна хотела сама попросить, чтобы он проводил ее до дому. Надо проявлять инициативу, раз сам не догадывается. Но найти его не удалось. Исчез. Может быть другую пошел провожать? Ну и ладно. Пусть Гошка . Не одной же идти на край света. А Гошка всю дорогу требовал признаться, что Анна без него жить не может. А она только хохотала в ответ. Вот ведь самоуверенный какой!
     Возле подъезда Гошка вдруг плюхнулся на колени, и сам открыл ей свое сердце. Предложил сочетаться «гражданским браком» прямо сейчас.
     Анна засмеялась и толкнула незадачливого жениха в сугроб. Открывая дверь в подъезд, оглянулась. И ей показалось, что за углом скрылся знакомый силуэт. Олег Викторович? Нет, не может этого быть… Домой. Завтра в Доме культуры карнавал. Должно случиться чудо! Обязательно…
    
    
     ***
    
     На карнавале все были в костюмах и масках. Ровно в полночь, как в волшебной сказке, надо было снять маски. Анна в костюме мушкетера пыталась найти в толпе веселящихся Олега Викторовича. Сначала ей это показалось нетрудным. Уж его то она бы узнала под любой маской. Но… Его нигде не было. И вообще никого из знакомых она не могла найти. Невозможно было узнать в разноцветной суматохе карнавала своих. У Анны даже заболели глаза. Зайцы, красные шапочки, шапокляки, дон кихоты мелькали, кружились, пробегали куда-то. Анна вглядывалась в узкие прорези для глаз в масках. Но костюмы, казалось, настолько изменили даже походку человека, что никто и Анну не узнавал. Анна устала от шума и суматохи. Решила перекусить в буфете. Одной в этой толпе масок было не очень весело. К ней «клеились», конечно, компаньоны. Но это были всевозможные мальвины и золушки. Они принимали Анну в костюме мушкетера за мужчину! Дико…
     В буфете пока еще было малолюдно. Анна взяла пирожное и попросила кефир. Буфетчица в костюме буфетчицы удивилась до впадения в транс. В Новый год- кефир?
     — Кефир в детском саду пейте! А у нас приличное заведение! Берите то, что все пьют,- проскрипела она.
     — А что все пьют?
     — Известное дело – водку, пиво, шампанское.
     — Ну, давайте шампанское.
     Буфетчица в несвежем костюме буфетчицы, резко двинула к ней шампанское, налитое в граненый стакан.
     Анна пошла по залу искать себе столик поуютнее. И вдруг увидела Олега Викторовича. Он сидел у окна, спиной к залу. Анна решительно направилась к нему.
     — Можно?
     Он только разрешающе махнул рукой. Олег Викторович был совершенно не по- маскарадному одет. В свой повседневный, так любимый Анной, серый костюм. Но… Это было удивительно не похоже на него- он был пьян. Перед ним стояла полупустая бутылка водки, но никакой закуски не было.
     —О, мушкетер! Рад вашей компании! Угощайтесь. У меня «Пшеничная». Не желаете? А… Вы- шампанское… Понимаю. Да вы, никак, дама? Угадал? Очарован.
     Аннам была просто сражена наповал. Она так мечтала о том, что на карнавале, как на Золушкином балу, что- то случиться чудесное, сказочное. И вот, пожалуйста! Извольте кушать! Все ее надежды рухнули в одно мгновенье. А пьяный Олег Викторович нес всякую чепуху, которую несут перепившие мужики. Он пытался отгадать- кто она, откуда. Блондинка или брюнетка. И прочее. Вдруг Олег Викторович сказал почти трезвым голосом, чем удивил Анну.
     —А я узнал вас.
     — Да? Неужели?
     — Вы- моя судьба, незнакомка. Мне вас послало небо. И я должен жениться на вас сию же секунду. Прямо здесь. Я где-то в толпе видел костюм попа. Он нас и обвенчает.
     — Но так ведь нельзя! Вы же не любите меня!
     Анна убила бы сейчас этого мужчину. Надо уходить. С нее хватит. Сказок в жизни не бывает. Домой.
     Олег Викторович, как галантный кавалер, вызвался проводить, забыв про попа. Вчера Анна одного отправила уже в сугроб. Теперь очередь за вторым. Этому тоже там место. Но его немного жаль. Все нормальные люди сидят за праздничным столом. 23.30. Новый год. И только два человека брели по снегу на окраину города. Анна все еще была в маске. Она размазывала замерзшие льдинки слез. Привязался к первой попавшейся юбке. Дон Жуан!
     Олег Викторович шел за Анной. Он тяжело дышал и все что- то пытался произнести. Но ничего связного у него не получалось.
     Вот и дом Анны. Пошел проводить до квартиры.
    
     ***
     В общем коридоре пахло пирогами и кислой капустой. У кого-то из бормотал телевизор. В кухне и коридоре было темно. Анна остановилась на пороге.
     —Все, спасибо. Проводили. Я- дома. Вот и часы бьют. Сказка закончилась. Можно и маску снять.
     Олег Викторович покачивался на неустойчивых ногах и смотрел на Анну.
     — Что, узнали теперь, сударь?
     Хмель от мороза немного прошел.
     —Уходите, Олег Викторович. Спасибо за Новый год. В театр я больше не приду. Уходите.
     —Не уйду.
     — А вот и уйдете! Выметайтесь отсюда, а то милицию позову.
     На голоса вышла тетя Тина.
     —Я за котлетками. Ругайтесь, ругайтесь. Я быстренько. Да, с Новым годом!
     Соседка шмыгнула на кухню и там притихла. Слушала, конечно.
     —Уходите, Олег Викторович! Не ожидала я от вас такой ветрености. На первой встречной бабенке женитесь.
     —Да ты что, Анна!
     —Уходите.
     —Выслушай меня.
     —Ни за что.
     Из кухни со сковородкой выползла тетя Тина.
     —Выслушай его, Анечка. Не плохой он, видно, человек. Ты ж за него замуж хотела.
     Аня даже поперхнулась от возмущения соседкиным предательством.
     —Я, Аня, ни на ком не хотел жениться кроме тебя. Я же тебя с первой встречи полюбил. Я просто был в отчаянии. Вчера ты на меня даже не взглянула. Целовалась со всеми подряд. С Гошкой домой пошла. Вот мне и Новый год не в радость. Я хотел напиться и проспать его. Ты же где- то с ними. И вдруг ты подошла ко мне в буфете. Сама!
     Соседка стояла между ними и слушала, оборачиваясь всем корпусом к говорящему. Они же ее словно не замечали.
     Олег Викторович взял со сковородки котлету и стал жевать.
     —Едите? Да? Вам на все плевать…
     Анна, всхлипнув, проговорила, и тоже взяла котлету. Олег доел одну, протянул руку за второй. Они кричали что-то друг другу и жевали котлеты, одну за другой. А соседка сама подавала сковородку то одному, то другому, как плату за нежданный концерт.
     —Вы… Вы даже не узнали меня!
     —Узнал! Я, Анна, тебя в любом наряде узнаю. У меня, когда я тебя возле своего столика увидел, сердце чуть не разорвалось от счастья. Я же артист. Я разыграл тебя немного.
     —Артист! Пьяница!
     —Нет, Аня. Я притворился немного.
     —Не узнали!
     —Узнал. Я же тебе кольцо принес. Хотел ровно в полночь на палец тебе надеть его. А ты стала меня гнать. Вот я и опоздал.
     —Кольцо! Какое еще кольцо? Знаю я эти штучки.
     Аня даже не слушала, что сама говорит. В запале выдала все, что в голову пришло. Потому что хотела плакать. Но слабенькая надежда затеплилась в сердце. А если все правда?
     Олег вытащил перстень. Анна ударила по его руке и кольцо улетело под громоздкий шкаф. Соседка тетя Тина громко заверещала. То ли от того, что вышла из-под гипноза любопытства и обнаружила исчезновение котлет, или пожалела кольцо…
     Аня и Олег дружно плюхнулись на пол возле шкафа. В пыльно-паутинном подшкафье кольцо не находилось. Анна плакала, размазывая рукой пыль по лицу. Что она наделала?
     —Прости меня, прабабушка! Сама не знаю, как это вышло… Я больше не буду! Пусть кольцо только найдется.
     Олег залез под дубовую громадину почти полностью.
     —Нашел!
     Он вернулся из-под шкафа с перемазанным лицом, с кружевом паутины на волосах.
     —Вот оно.
     Но это было не кольцо, а старая рыжая гайка.
     —Эх, вы. Держите сковородку.
     И под шкаф нырнула тетя Тина. В Коридоре стали появляться новые действующие лица то ли комедии, то ли трагедии- соседи Ани. Сначала вышел дядя Егор на поиски жены, которая отправилась на кухню за котлетами и исчезла на целый час. Потом и другие любопытствующие подошли. Тетя Тина из-под шкафа вернулась запыленная, но с победным кличем. На ее ладони лежало злополучное кольцо. Тетя Тина протянула кольцо Олегу и громко крмкнула:
     — Горько!
     И все соседи поддержали вразнобой:
     —Горько! Горько! Горько!
     Олег и Аня смущенно мялись, поглядывая друг на друга. Первой не выдержала Аня:
     —Все равно не узнал!
     Олег улыбнулся. Взял Анину руку и надел прабабушкин перстень на палец.
     Аня подумала:
     —Так не бывает. Это сон. Сейчас проснусь, и все исчезнет.
     —Горько!
    
     Январь 1997г.