В конце мая 2006 года в Москве прошел IV Российский философский конгресс «Философия и будущее цивилизации». В Московском Государственном Университете собрались сотни ученых – российских и зарубежных (впрочем, зарубежные приехали, в основном, из зарубежья ближнего, что, в принципе, не помешало посчитать это мероприятие международным). Количество принятых к публикации тезисов докладов превысило тысячу, и тезисы эти пришлось распределить по пяти (!) внушительной толщины томам, вышедшим из печати как раз в день начала работы Конгресса.
     Есть там и тезисы моего, так и не прочитанного, доклада на тему «Фантастика и эвереттика». Эвереттика – наука о многомирии, или, как говорят физики, «Многомировая интерпретация квантовой механики» – в последние годы стала (во всяком случае, на Западе) популярной дисциплиной, ею интересуются и ее разрабатывают физики и философы, будущее человечества прямо зависит от эвереттических идей, размышлений и выводов о том, по какой из ветвей Мультиверсума будет развиваться человечество.
     В России, однако, эвереттика еще не входит в число официально признанных наукой дисциплин. К счастью, и к лженауке (паранауке) эвереттику тоже не причислили, иначе мой доклад попал бы в материалы коллоквиума «Наука и паранаука», состоявшегося в рамках Конгресса 26 мая.
     Открыл работу Конгресса ректор МГУ, академик РАН Виктор Антонович Садовничий, прочитавший доклад на тему «Знание и мудрость в глобализирующемся мире». Мир, как известно, глобализируется, количество знаний растет, а вот мудрости у человечества что-то не прибавляется. Да и не может пока человечество быть мудрым по очень простой причине, которую легко понять, внимательно прочитав доклад В.А.Садовничего. Ибо что такое мудрость и чем она отличается от знания?
     «В отличие от знания, образованности, информативности, - утверждает академик В.А.Садовничий, - мудрость в моем понимании - это способность принимать и усваивать опыт жизни предыдущих поколений. Без этого невозможно развитие науки и культуры, а значит, и цивилизации. Но прошлый опыт мы не должны принимать как догму, как безжизненный абсолют. Его нужно усваивать творчески и критически. Наука только так и может развиваться».
     «Я отмечу еще одно различие, которое лежит между «знанием» и «мудростью», - продолжает он. - Научное знание как таковое интернационально. Оно одинаково для всех стран и народов. Мудрость, как мне кажется, наоборот, глубоко национальна. Она включена в афоризмы, пословицы, поговорки, сказки и носит преимущественно нравственное, этическое, ценностное содержание. Поэтому нередко к, казалось бы, внешне одним и тем же жизненным ситуациям, к одному и тому же жизненному опыту люди, принадлежащие к разным этносам, относятся существенно по-разному.
     Чем такое различие можно было бы объяснить? Думаю, двумя обстоятельствами. Первое. Мудрость – это разговор о жизни, о ее смысле. А жизнь у всех народов разная. Второе. Родной язык, на котором этот разговор о жизни ведется, – его внутренняя музыка. Все это часто плохо воспринимается чужим ухом. «Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Кто и на каком языке думает, тот тому народу и принадлежит». Эти слова принадлежат Владимиру Ивановичу Далю – создателю «Толкового словаря живого великорусского языка» и медику по образованию».
     Я привел эту длинную цитату из доклада известного ученого, чтобы подтвердить собственный тезис о том, что человечество в целом обретет мудрость еще очень не скоро: для этого не у каждого из сотен народов, а у всего человечества должен возникнуть общий «опыт предыдущих поколений». Нации, создающие каждая собственную мудрость, должны исчезнуть, на их месте возникнет единое человечество, которое, опять же, не станет мудрым до тех пор, пока десятки поколений не отшлифуют общечеловеческий жизненный опыт, умение жить в единой семье «человеческого общежития». Легко представить себе, как много времени должно для этого пройти. Скорее всего, человечество не станет мудрым никогда – потому что не видно нынче, чтобы хотя бы одна нация пожелала избавиться от самоидентификации в пользу космополитизма. Напротив, даже в объединенной Европе нации не стремятся слиться в одну европейскую национальную семью, и различие между немцем и французом, испанцем и чехом не становится менее ощутимым от того, что все эти народы существуют в едином экономическом и технологическом пространстве.
     Знание стало общим, мудрость осталась у каждого своя.
     И потому нет, на мой взгляд, такого понятия, как «будущее цивилизации». О какой цивилизации речь? Об общечеловеческой? Такой цивилизации не существует, поскольку цивилизация – это «уровень, ступень общественного развития, материальной и духовной культуры». У человечества в целом нет еще даже общей материальной культуры, о духовной и говорить не приходится. На планете Земля проживают сейчас несколько крупных цивилизаций – европейская (включая американскую), арабская, восточная (которая тоже далеко не однородна), а также множество мелких (скажем, африканские племена, часто отличающиеся друг от друга больше, чем англичане от японцев). Современным цивилизациям удается договориться друг с другом о том, чтобы объединить на благо человечества накопленные знания, но о создании общечеловеческой мудрости и речи пока не идет.
     Можно ли, учитывая эти обстоятельства, говорить о более или менее правдоподобном прогнозировании будущего человечества хотя бы на несколько десятилетий? Впрочем, заявляя об общечеловеческих ценностях, Московский конгресс на деле значительно сузил предмет обсуждения – речь в докладах шла не о будущем всего человечества, а о будущем цивилизации, причем под этим словом подразумевалась цивилизация конкретно европейская, о которой и говорили философы в своих выступлениях. Прогнозы при этом делались в области развития знания и познания, но не в области общечеловеческой мудрости, поскольку таковой попросту не существует.
     Между тем, проблема выживания человечества (не какой-либо из цивилизаций, а именно человечества в целом) зависит не столько от величины накопленных знаний, не от скорости их накопления в будущем, а от такого не существующего пока параметра, как общечеловеческая мудрость. Проявит человечество в целом необходимую мудрость – так и выживет, и добьется в конце концов еще более значительных успехов. А если не проявит…
     Прогнозы в области того или иного вида знаний футурологи, философы и представители иных наук научились делать – во всяком случае, соответствующие методики (Дельфийский метод, метод тенденций и другие) разработаны еще лет сорок назад и с тех пор используются с тем или иным успехом (чаще, кстати сказать, - с иным, поскольку в области дальносрочных прогнозов футурология не может похвастать значительными достижениями). В большей степени оправдываются масштабные дальносрочные прогнозы писателей-фантастов. Можно назвать две причины. Первая в том, что фантасты, в отличие от футурологов, не придерживаются какой-либо конкретной методики и описывают будущее, исходя не столько из существующих тенденций, сколько из собственных представлений о том, каким должно быть будущее и каким оно быть не должно. При наличии достаточно большого числа таких прогнозных моделей (ежегодно из печати выходят тысячи новых произведений, большая часть которых содержит ту или иную воображаемую модель будущего) естественно и большее число «попаданий». Футурологи утверждают, что попадания эти чисто случайны, и потому о писателях-фантастах нельзя говорить, что они на самом деле предвидят будущее лучше, чем ученые. Готов с этим согласиться (хотя на самом деле все далеко не так просто), но ведь и наука до сих пор действует в постижении новых знаний о природе все тем же старинным, как мир, методом «тыка», методом проб и ошибок. Каждый экспериментатор знает – чем больше проб (экспериментов) и чем больше ошибок на пути, тем ближе правильный результат. Чем больше публикуется фантастических произведений и чем больше ошибочных идей о будущем человечества создают фантасты, тем вернее ожидать, что и совершенно правильное описание, истинный прогноз также может быть обраружен в опубликованных текстах.
     На это можно возразить: а попробуйте-ка правильно выбрать истинный прогноз, жемчужное зерно в этой груде песка! Выбрать среди множества научных идей верную тоже далеко не просто, и выбор этот занимает порой десятки лет. Разница в том, что проблема выбора верной научной идеи не выносится на обсуждение всего общества, остается в тиши лабораторий и на страницах научных журналов, которые читают избранные. А фантастика – часть литературы, фантастический роман читают (во всяком случае, могут это сделать) десятки, если не сотни тысяч читателей, что и создает кумулятивный эффект – видимость того, что фантастическая «куча» куда более высока и грязна, нежели «куча» научная.
     Вторая же причина, почему прогнозы фантастов все-таки сбываются чаще, чем аналогичные прогнозы футурологов, заключаются как раз в том, что фантасты в своих предположениях бывают скорее мудрыми, нежели знающими. Футурологи, создавая прогноз, ограничиваются знаниями, накопленными наукой, и тенденциями, выявленными на основе этих знаний. Фантасты тоже не пренебрегают знаниями, но больше полагаются на тот или иной цивилизационный опыт – то есть на мудрость цивилизации. Не всего человечества, если речь идет о прогнозах на относительно небольшой (меньше века) исторический промежуток, а мудрость конкретной цивилизации, к которой принадлежит автор. Разумеется, это чаще всего именно европейская цивилизация, поскольку сама научно-фантастическая литература является ее детищем.
     Если же речь идет о фантастических прогнозах отдаленного будущего, где человечество уже преодолело, наконец, кризисы объединительных времен («темные века», в терминах «Туманности Андромеды» И.А.Ефремова), то именно фантасты в своих романах пытаются создать и описать будущую общечеловеческую мудрость.
     Футурологам и философам мудрости не хватает, от того и ошибки, которые они допускают чаще, чем писатели-фантасты.
     Вернусь к докладу академика В.А. Садовничего. «В принципе, - говорит он, - я согласен с тем, что изобретение и внедрение в жизнь компьютеров и компьютерных технологий существенно отразится на человеческом бытии и научном методе. Но полностью разгуляться фантазии на счет компьютеризации и информатизации всего и вся мне не дает один-единственный факт. На ближайшие 50-70 лет основным источником удовлетворения потребностей общества в энергии будут невозобновляемые естественные ресурсы - нефть, газ и уголь. А, значит, человек будет крепко привязан к двигателям внутреннего сгорания. Какими бы компьютерными системами управления ни был обустроен бензиновый автомобиль, самолет или океанский лайнер, это в сущности своей ничего в мире не меняет.
     Нужна принципиальная смена источника энергии, нужно топливо будущего. Тогда и произойдет смена цивилизационного развития. Пока же ближайшим конкурентом нефти, газу и углю ученые видят водород и двигатель внешнего сгорания. В перспективе, когда задача обеспечения экологической чистоты воздуха станет для человека неотвратимой, общество, несмотря на очень высокую (по современным меркам) экономическую стоимость водородного горючего и технические опасности обращения с ним, начнет развивать, я бы сказал, «водородную цивилизацию». Но это время, если и наступит, то наступит весьма и весьма не скоро. А до таких научно допустимых энергетических проектов, как использование в качестве рабочего тела антивещества, и подавно далеко.
     Так что реально прогнозируемый путь движения человечества в XXI веке будет, скорее всего, пролегать через борьбу за сырье и ресурсы».
     Это прогноз именно того типа, какие популярны в среде футурологов и философов – прогноз, основанный на знании, а не на мудрости. Академик В.А. Садовничий это и сам интуитивно понимает, поскольку дальше в своем докладе заявляет следующее:
     «Именно по этой причине лично я не принимаю на веру рассчитанные на длительные промежутки времени научные, а тем более технические, технологические прогнозы. Я думаю, что генеральное направление в развитии науки наступившего столетия будет связано с повышением эффективности ее прогностической функции (я, конечно, имею в виду научное прогнозирование и такие известные его методы, как гипотеза, экстраполирование, интерполирование, мысленный эксперимент, научная эвристика и другие). В этом проявится научная мудрость. Естественно, для этого потребуется новый, более совершенный научный инструментарий. Но главное будет в другом. В том, насколько тесно и органично удастся сблизить между собой науку (теоретическое знание), вненаучное знание (обыденное знание, практическое знание, мифы, легенды) и политику (прагматическое использование знания в интересах власти и рынка)».
     «Известен факт, - продолжает академик, - что в 30-е годы президент США Ф. Рузвельт поручил своей администрации провести обширное исследование в области перспективных технологий. Как оказалось впоследствии, ученые и инженеры не смогли тогда предсказать появление ни телевизора, ни пластмасс, ни реактивных самолетов, ни искусственных органов для трансплантации, ни лазеров, ни даже шариковых ручек! А ведь физические эффекты, которые были использованы при создании этих технологий, к тому времени были открыты и хорошо изучены».
     Отмечу на полях, что телевизоры уже существовали в то время на страницах научно-фантастических произведений (см. например, «Один день американского журналиста» Жюля Верна), были предсказаны фантастами и пластмассы (Уэллс), и лазеры («Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого)…
     Завершая цитирование доклада академика В.А.Садовничева, приведу еще одну мысль, с которой вполне согласен и на которую хочу опереться в дальнейшем:
     «В фундаментальной науке эпохальные прорывы, ее развитие практически всегда связаны со снятием тех или иных запретов на границы познания, отказа от тех или иных устоявшихся убеждений, в том числе и заблуждений. Заблуждение в науке не означает невежества ученого.
     Со времен Демокрита и до работ Э.Резерфорда был запрет на саму мысль о делимости атомов. Его сняли, и высвободили ядерную энергию. Но при этом распространили неделимость на нуклоны. Затем от этого отказались и приняли кварковую модель нуклона с утверждением, что в свободном виде кварки существовать не могут. Теперь как будто и этот запрет на дальнейшую делимость элементарных частиц снимается, поскольку выдвинута гипотеза о существовании так называемой кварк-глюоновой плазмы, т.е. своего рода «смеси» из отдельных кварков и глюонов. Кто знает, не сделают ли завтра вывода о делимости кварков?..
     Примеров таких немало. Свидетельствуют же все они об одном и том же: наука не терпит раз и навсегда установленных запретов и ограничений».
     Итак, две главные мысли мы вынесли из чтения материалов Конгресса. Первая: человечеству еще далеко до обретения мудрости, а строить дальносрочные прогнозы за основе одного лишь научного знания, означает впасть в ошибку. И вторая: наука не терпит раз и навсегда установленных запретов и ограничений.
     А теперь, вооруженные этими идеями, давайте вернемся к прогнозу далекого будущего человечества. Научный подход требует: прежде чем говорить о будущем, нужно обратить взгляд в прошлое, где и выявить тенденцию развития, закономерности, позволяющие «обращать прошлое в будущее».
     Что ж, обратимся к прошлому.
    
     * * *
     Человечество существует на нашей планете несколько десятков тысячелетий, а жизнь зародилась, видимо, больше миллиарда лет назад. При появлении жизни возникла биосфера – саморазвивающаяся биологическая система, состоящая из множества различных видов живых организмов, обитающих не только на суше, но и в воде, в воздухе и даже под землей. За миллиард лет биосфера Земли успела достичь высочайших вершин самоорганизации. В земной биосфере нет не нужных ей популяций – если какой-нибудь вид животных или растений начинает эволюционировать «не в ту сторону» - мутации произошли, скажем, или естественный отбор «сбился» с курса, - биосфера достаточно быстро (в историческом масштабе времени) восстанавливает равновесие. Лишние виды вымирают, и у природы есть для этого множество способов, которые она использует по мере необходимости: от истребления одних видов другими до инфекций, способных «выкосить» множество особей в кратчайшие сроки.
     Баланс сил в биосфере сложился, достиг совершенства… и тут развитие человечества, одного из составляющих биосферы, вышло на уровень, когда люди сами стали определять – что им нужно, чего они хотят добиться. Люди создали промышленность, с биосферой планеты никак не связанную. Возникла и стала делать открытие за открытием наука. Человек начал познавать тайны биосферы и использовать полученное знание в своих «личных» целях.
     Тогда-то и возникла сфера разума – ноосфера, о которой писали еще в прошлом веке Тейяр де Шарден и Владимир Иванович Вернадский.
     Новорожденная ноосфера была сначала составной частью биосферы, но постепенно приобрела самостоятельность и начала развиваться по собственным законам. Биологическая наука с законами развития живой неразумной природы – биосферы – как-то уже разобралась, а вот законы развития ноосферы во многом еще остаются тайной за семью печатями.
     Являются ли, скажем, в ноосфере определяющими такие понятия, как добро и зло? В животном мире нет ни зла, ни добра – есть понятия целесообразности, инстинкта. Человек, однако, не может руководствоваться одними лишь инстинктами, он вроде бы должен стремиться к добру, к свету, в человеческом обществе возникли понятия о морали, нравственности, о том, что хорошо и что плохо. А тут еще и наука с технологиями добавили в развитие биосферы свои, ранее не существовавшие, особенности. Людей стало слишком много на планете. В рамках биосферы сразу стали бы действовать давно опробованные механизмы, и численность людей (как и всякой иной популяции) сократилась бы до оптимального уровня. Но развитая медицина, увеличение продолжительности жизни сломали эти регуляционные механизмы природы – законы собственного развития человек начал устанавливать для себя сам, ноосфера занялась саморегуляцией на ином, неведомом прежде уровне.
     И ученые заговорили о грозящей катастрофе. Точнее, не одной, а о множестве катастроф, грозящих чуть ли не гибелью всего живого. То мы боимся падения гигантского метеорита, то озоновой дыры, то парникового эффекта… Все это теоретически возможно, и все это может случиться, а может – и нет. Даже глобальное потепление, о котором так много говорили экологи в последние десятилетия, возможно, уже заканчивается и скоро может смениться собственной противоположностью – начнется глобальное похолодание.
     Все перечисленные выше напасти носят, однако, в значительной мере случайный и непредсказуемый характер. Астероид может упасть через год, может – через миллион лет, а может быть – никогда. Потепление? Достаточно солнечной светимости уменьшиться на какую-то долю процента (а эти колебания происходят постоянно и за время существования нашей планеты происходили неоднократно), и потепление сменится оледенением…
     И лишь техногенная опасность, создаваемая развитием человеческой цивилизации, носит не случайный, а системный характер – иными словами, рассчитывать на милость природы или саморегуляцию биосферы нам не приходится. Все, что связано с развитием человечества, относится уже не к биосфере, а к ноосфере, чьи законы еще не познаны.
     Именно эволюция ноосферы заставила биологов ввести понятие «биобезопасности». Биобезопасность существует, конечно, и в биосфере – речь идет о регулировании численности той или иной популяции, о том, сколько особей каждого вида необходимо и достаточно для безопасного существования всей биологической системы. Биосфера регулирует сама себя, а ноосфера до такого этапа развития еще не дошла, процессы саморегуляции находятся еще в стадии становления, и любое непродуманное вмешательство человека может ноосферу – и, следовательно, все человечество – погубить.
     Сейчас принято считать, что нужно регулировать численность народонаселения, поскольку, как показывают расчеты биологов, прокормить кое-как биосфера может и шесть миллиардов человек (правда, большая часть из них постоянно недоедает или голодает, а то и просто умирает от голода), но хорошо, комфортно, без проблем с пропитанием на Земле может прожить миллиард особей вида Homo sapiens. Биологи называют этот предел численности человечества «золотым миллиардом».
     Но ведь миллиардного уровня человечество достигло не сегодня, а лет еще двести назад! Тогда, по идее, и нужно было остановиться, тогда и нужно было задуматься о численности населения. Некому было – кроме, пожалуй, известного экономиста Т.Р.Мальтуса, который о ноосфере не имел ни малейшего представления. Кстати, именно тогда, когда человечество достигло «золотого миллиарда», начала стремительно развиваться промышленность, и возникли предпосылки для того, чтобы еще лет сто с лишним спустя появилась ноосфера – сфера разума.
     Итак, закон биобезопасности для ноосферы требует, чтобы число людей на планете уменьшилось. Если бы на Земле существовал один народ, одна страна, одно правительство, численность народонаселения можно было бы хоть как-то регулировать. Но ведь на планете чуть ли не двести стран, и представление о биобезопасности у каждой – свое. Население Китая давно превысило миллиард человек – там впору вообще запрещать семьям иметь детей. А у нас в Израиле проблема противоположная – нам нужно увеличивать население, чтобы не оказаться в своей стране национальным меньшинством. В России численность населения уменьшается, и с точки зрения биобезопасности это, может, и благо, но с экономической – несомненное зло, с которым нужно всячески бороться. Население Европы увеличивается чрезвычайно медленно, а вот в бедных районах Азии и Африки – слишком быстро, но там о биобезопасности не имеют никакого представления.
     Вот и получается, что для каждой отдельно взятой страны понятие биобезопасности отличается от такого же понятия для ноосферы в целом. А кроме того, появился на планете такой фактор, как международный терроризм.
     Пока, к счастью, террористы не обладают ни химическим, ни биологическим оружием, способным существенно повлиять на численность населения той или иной страны. Но можно себе представить, что произойдет, когда у террористов такое оружие появится. Эксперимент, кстати, уже был проведен в 2001 году – читатели наверняка помнят панику, охватившую Соединенные Штаты, когда по почте стали приходить конверты с белым порошком – бациллами сибирской язвы. Тогда все ограничилось десятком конвертов, несколько человек погибли, но эпидемию удалось предотвратить. А если бы то же самое произошло в менее развитой стране, нежели США? Если бы эпидемия все-таки возникла?
     И разве для эпидемии есть государственные границы? Нет – и это тоже показал эксперимент, проведенный биосферой над ноосферой: вспомните атипичную пневмонию. Или птичий грипп, эпидемию которого сейчас стараются предотвратить врачи и биологи.
     Возникает противоречие. С одной стороны, биобезопасность требует сокращения численности населения планеты. С другой стороны, та же биобезопасность требует оградить человечество от последствий случайных, «несанкционированных» воздействий (или хотя бы свести эти последствия к минимуму). Развитые страны (именно они формируют нарождающиеся законы ноосферы) имеют в своем распоряжении возможности как для регулирования численности населения, так и для минимизации случайных природных воздействий. А неразвитые страны таких возможностей не имеют. И потому перед законами эволюции ноосферы не все равны. Точнее сказать: законы развития ноосферы таковы, что население более развитых стран имеет больше шансов выжить и войти в тот «золотой миллиард», который в конце концов и останется жить на Земле.
    
     * * *
     Все вполне научно в приведенных выше рассуждениях о будущем человечества. Есть понимание качественных скачков (преобразование биосферы в ноосферу), есть выявление тенденций (рост народонаселения и связанное с этим все увеличивающееся разбазаривание природных ресурсов), есть конкретный прогноз: в конце концов на Земле останется жить «золотой миллиард», а все прочие миллиарды людей, не «золотые», не принадлежащие к числу «избранных», погибнут в борьбе за биоэволюционную безопасность. Или просто не родятся, что тоже в русле современной тенденции уменьшения рождаемости. Тенденция эта, впрочем, существует лишь в рамках одной цивилизации – европейской (даже китайцам так и не удалось существенно уменьшить рождаемость). Но именно эта тенденция принимается, как основная, и получается (да авторы прогноза этого и не скрывают), что так называемые развивающиеся (и тем более – неразвитые) страны попросту не успеют развиться до уровня европейских. Не успеют – и не надо, поскольку остаться должен «золотой миллиард». Всем на Земле места не хватит. Побеждает сильнейший.
     В общем, дарвиновский естественный отбор в масштабах планеты, плюс отбор искусственный, уже происходящий на наших глазах (до геноцида других народов европейская цивилизация не опускается, но позволяет себе смотреть, как губят себя в межклановой резне африканские народы, которым, видимо, не суждено войти в «золотой миллиард»).
     Все в этом прогнозе, повторяю, вполне научно, и потому у большинства современных футурологов, философов и даже биологов воплощение этого прогноза в жизнь сомнений не вызывает, что, кстати, было еще раз продемонстрировано на Московском Конгрессе «Философия и будущее цивилизации».
     Не хватает в прогнозе «золотого миллиарда» одного – общечеловеческой мудрости. Да и откуда ей взяться – ведь мы вроде бы убедились в том, что не возникла она еще, мудрость общечеловеческая.
    
     * * *
     Давайте попробуем подойти к проблеме перенаселения и биобезопасности с другой стороны. Что нам предлагает наука со всем ее знанием? «Золотой миллиард», поиск «чистых» технологий, природоохранные мероприятия, в пределе – ограничение развития промышленности, в крайнем пределе (это уже даже не «зеленые» предлагают, а противники всяческого прогресса) – отказ от всех достижений европейской цивилизации и «возвращение к природе». Будем жить в лесах, как жили предки, вот тогда и настанет вожделенная гармония человека с окружающей средой.
     Иными словами, речь идет о всяческих ограничениях – рождаемости, энергетики, транспорта, развития легкой промышленности.
     Численность человечества имеет тенденцию к ускоренному росту? Сломаем тенденцию, добьемся, чтобы все человеческие цивилизации последовали примеру европейцев.
     Транспортные сети все сильнее опутывают Землю и загрязняют воздух? Сломаем тенденцию, ограничим развитие транспорта, добьемся его экологической чистоты.
     Энергетические мощности, используемые человечеством, растут экспоненциально? Сломаем тенденцию, ограничим развитие энергетики, перейдем на новые виды топлива, экологически чистые.
     Человек все больше времени проводит у телевизоров, компьютеров, все больше говорит по мобильным телефонам? Сломаем тенденцию, ограничим, добьемся…
     Наука и все методы футурологии подсказывают, что нужно противодействовать достижениям той же науки и технологий. И это правильно – в противном случае человек уничтожит природу. Или мы – или она. Развитие ноосферы все больше входит в противоречие с эволюцией биосферы планеты. Значит, нужно ограничить первое, чтобы спасти второе.
     А спасем ли мы человечество, если спасем природу?
     Задача решается с помощью всех накопленных наукой знаний о биосфере, ноосфере, обществе и природе…
     А мудрость? Мудрости в этом нет, поскольку нет общечеловеческой мудрости, а полагаться на мудрость той или иной цивилизации в решении столь глобальных, общечеловеческих задач – нельзя. Восточная мудрость гласит: «Посади дерево, построй дом, вырасти сына» - но слишком много получается домов, и места скоро не хватит для деревьев, а рождаемость надо бы ограничивать, а не приветствовать.
     А что сказала бы по этому поводу общечеловеческая мудрость, мы еще не знаем.
    
     * * *
     В 1991 году советские специалисты по методике изобретательства Генрих Альтшуллер (автор ТРИЗ) и Михаил Рубин опубликовали в сборнике «Шанс на приключение» (издательство «Карелия», Петрозаводск) статью «Что будет после окончательной победы? Восемь мыслей о природе и технике». В том же году основные тезисы статьи были опубликованы в журнале «Знание – сила», вызвали дискуссию… и все. Между тем, мысли и выводы, содержавшиеся именно в этой небольшой статье, должны были бы стать основой для дискуссий не только на Московском конгрессе, но и на многих других форумах, симпозиумах и совещаниях. И не только философов, но и физиков, биологов, инженеров и даже политиков (политиков, возможно, - даже в большей степени, чем философов, поскольку не философы принимают решения, а политики, и их убеждать нужно в первую очередь).
     Да, - сказали Г. Альтшуллер и М. Рубин, - человек разрушает природу. Есть такая тенденция. Ноосфера вытесняет биосферу, и процесс этот ускоряется. Либо человечество этот процесс остановит и повернет вспять, либо… И вот какая «мысль номер один» возникла у авторов:
     «Сегодня еще существует шаткое равновесие природы и техники, но потенциально природа обречена; она неизбежно будет вытеснена стремительно растущей техникой – даже если хищническое истребление природы (незаконное и «законное») будет прекращено.
     Через три-четыре поколения человечеству предстоит жить в мире, в котором природа будет на задворках… Это неизбежно произойдет, это произойдет неотвратимо, даже при самом бережном отношении к природе, произойдет – потому, что это уже запрограммировано. Мы не успеем сменить стиль жизни, не сумеем понять, что «природные ценности» несоизмеримо выше «автомобильных ценностей». У нас не осталось времени, чтобы перестроиться и спасти природу.
     Но есть – еще есть! – время, чтобы взглянуть правде в глаза и подготовиться к жизни в новом техническом мире».
     Мысль понятна? Мы хотим сломать тенденцию? Но возможно ли это в принципе? И нужно ли? Может, ноосфера с биосферой развиваются так, КАК НАДО? Может, мудрее не бороться с очевидным, а принять и, пока не поздно, научиться жить в новых обстоятельствах? Может, именно в этом заключена первая мудрость, принадлежащая не отдельным цивилизациям, а всему будущему человечеству?
     Альтшуллер и Рубин утверждают, что – хотим мы того или нет – человечеству предстоит жить в бесприродном техническом мире (БТМ). Отсюда следует…
     «Мысль 2. Проектирование бесприродного технического мира (БТМ) позволит заранее выявить задачи, жизненно важные для существования и развития цивилизации, и своевременно подготовиться к их решению.
     …Мы уже живем в БТМ. Мы практически не бываем на открытом воздухе: дом, метро, автобус, цех или другое рабочее помещение, магазины, театры, спортивные залы… Это первая, начальная стадия БТМ, когда среда обитания в значительной мере уже бесприродна, но жизнеобеспечение все еще основано на природных системах. Следующая фаза – промежуточная. Заключительная фаза: идеальный БТМ – мир, в котором степень независимости от природы (точнее: от того, что к этому времени останется от природы) очень высока (порядка 90 процентов) и продолжает увеличиваться».
     Далее следует третья мысль – самая крамольная, принятие, как факт, того обстоятельства, с которым никто (за редким исключением) сегодня примириться не желает:
     «Мысль 3. Технически (энергетически) создание БТМ осуществимо уже на современном уровне техники. Это отчасти печальный вывод. Ибо нет самого сильного фактора, который бы сдерживал вымирание природного мира. Как ни грустно, без природы можно выжить, построив БТМ. И природу быстро добьют».
     Значит, - делают вывод авторы, - нужно уже сегодня учиться жить в БТМ – бесприродном техническом мире. В мире, где дикой, неуправляемой природы попросту не существует. Более того, если нам все равно суждено жить в таком мире, то не мудрее ли было бы строить его по плану, чем оставлять на откуп тенденциям, которые все равно никто никогда не сломает? «Жизнь невозможно повернуть назад…»
     БТМ должен обладать высокой избыточностью. Ведь БТМ – аналог мира природного, БТМ придет на смену природе, а избыточность природы чрезвычайно велика. Избыточность природы обеспечивала ей до поры, до времени высокую надежность, высокую степень выживания. Но не спасла от гибели – надежность оказалась не беспредельной. Избыточность и надежность БТМ должна быть выше природной. «Исследование и перестройка мира, - пишут Альтшуллер и Рубин, - связаны с ошибками. В мире без избыточности такие ошибки означали бы катастрофу. Миру – природному или бесприродному – нужна избыточность».
     Отсюда следует мысль 4: «В принципе можно построить БТМ с высокой избыточностью (БТМ-ВИ). Для этого потребуется сделать и реализовать множество новых изобретений… Учитывая ускоряющиеся темпы развития науки и техники, следует предполагать, что возможность создания БТМ-ВИ появится уже через 80-100 лет».
     Далее авторы развивают идеи о необходимости социальной устойчивости в БТМ, поскольку «никакими техническими средствами нельзя обеспечить вечность БТМ. Это проблема по преимуществу социальная (мысль номер 5), ведь речь идет о строительстве МИРА, а не благоустроенной и долговременной клетки».
     И еще: человеку должно быть хорошо жить в этом бесприродном мире. Природа обладает неисчерпаемыми запасами красоты. Значит, в БТМ запасов красоты должно быть, по крайней мере, не меньше. Но это будет искусственная красота, создаваемая человеком. Альтшуллер и Рубин приводят пример такой сугубо искусственной красоты, не существующей в природе: музыку. До того, как человек создал музыку, в природе существовали лишь шумы: свист ветра, пение птиц, голоса животных… Подражая природе, люди организовали шум – создали искусственные последовательности звуков: музыку.
     Отсюда мысль 6: «Создание СУР-БТМ и СУР-БТМ-ВИ немыслимо без многих новых социально-технических изобретений типа «от шума к музыке». Решение этих сложнейших суперзадач требует огромного расхода сил и времени. Поэтому начинать надо сегодня. Завтра будет поздно».
     И далее: «При построении СУР-БТМ и СУР-БТМ-ВИ и для жизни в этих мирах необходимо иное мышление – эффективное, исключающее крупные просчеты, учитывающее диалектику стремительно развивающегося мира» (мысль 7).
     Наконец, мысль 8: «В БТМ неизбежно придется отказаться от материально-потребительского образа жизни, от материального потребления как главной жизненной ценности. Главным вектором БТМ должно стать творчество, направленное на углубление и расширение познания и на обогащение красоты мира».
    
     * * *
     Итак, дилемма – или нужно ограничить скорость развития промышленности, а то и вообще застопорить научно-технический прогресс и при этом уменьшить численность населения планеты, доведя ее до пресловутого «золотого миллиарда», или, приняв как данность, что прогресс неостановим, смириться с предстоящей гибелью природы и уже сейчас готовиться к жизни в бесприродном техническом мире. Выбор, понятно, за человечеством – не за какой-то конкретной цивилизацией, западной или восточной, а именно за человечеством, как единым организмом ноосферы. Невозможно предоставить решение этой проблемы какой-то одной из человеческих цивилизаций.
     Предположим, страны Большой Восьмерки единогласно решат во имя спасения природы прекратить все научно-технические разработки и принять жесткие меры по сокращению рождаемости. А страны, принадлежащие к восточным цивилизациям, с эти не согласятся, и их легко будет понять: они-то еще не достигли такого же высокого уровня жизни, во имя чего им жертвовать? Да и рождаемость там значительно выше, им, чтобы стать частью «золотого миллиарда» не сокращать рождаемость придется, а заняться геноцидом, реальным физическим уничтожением собственного населения!
     Или наоборот: восточные страны в согласии со своей восточной мудростью и приматом духовного над материальным решат, что главная задача – спасти природу и жить с ней в единстве. А Запад на это не пойдет, и его тоже можно понять: кто из жителей стран, входящих в ареал западной цивилизации, согласится с тем, что не нужно покупать машины, компьютеры, телевизоры, холодильники, не нужно летать на самолетах, плавать на океанских лайнерах, жить в квартирах, оборудованных по последнему слову техники – от всего этого отказаться для того лишь, чтобы океаны остались чистыми, леса – высокими, а львы могли резвиться на просторе, не опасаясь за свою жизнь? Да, население западных стран уже сейчас растет далеко не теми темпами, которые нужны даже для простого воспроизводства, не говоря уж о численном росте. Но если не отказаться от технического прогресса, то и сокращении населения говорить не приходится – придется (да так уже и происходит) увеличивать население за счет представителей тех восточных цивилизаций, которые в техническом прогрессе не участвуют, но зато в деторождении занимают первые места.
     В обоих случаях нечего и говорить о согласованном принятии всем человечеством единого решения о собственном будущем.
     Между тем, решение принимать надо, причем как можно быстрее. Сегодня или – еще лучше – вчера.
     Если человечество выберет путь спасения природы, то уже сейчас и в срочном порядке нужно не просто ограничить количество вредных выбросов в атмосферу (согласно Киотскому протоколу, который, кстати говоря, подписали далеко не все страны – в числе «отказников» даже Соединенные Штаты), нужно прекратить развитие большинства технологий и немедленно принять меры к уменьшению численности населения Земного шара (и – не исключено – даже применить узаконенный геноцид).
     А если человечество выберет путь технического прогресса, то опять-таки в срочном порядке нужно начать подготовку к жизни в БТМ – бесприродном техническом мире.
     Нужно делать выбор, и человечество впервые в своей истории обязано проявить мудрость – общечеловеческую мудрость, которой еще не существует и которая, возможно, именно в процессе принятия подобного решения родится на свет.
     Впрочем, можно, конечно, оставить все, как идет – да и что мы можем сделать, если человечество разобщено и об общем мудром выборе можно только мечтать? При нынешних тенденциях лет через сто или раньше естественная природа на планете все равно окажется уничтожена, но технический мир, который наступит, будет вовсе не тем БТМ, о необходимости готовиться к которому писали Альтшуллер и Рубин. Это будет мир, где всем цивилизациям придется обитать на мусорных свалках, где реки и озера станут необитаемыми, а океаны (парниковый эффект!) затопят огромные области суши. Это будет мир, население которого естественным образом установится в пределах около 10-12 миллиардов человек, и жить эти люди (за небольшим исключением, заведомо не достигающим «золотого миллиарда») будут если не впроголодь, то, во всяком случае, не так, как достойно жить живое существо, называющее себя человеком разумным.
    
     * * *
     Но разве не такой именно мир сулят нам Альтшуллер и Рубин, говоря о БТМ?
     Нет, конечно. Они постулируют: природа погибнет, потому что таков путь развития ноосферы. Погибнет дикая природа, живущая сейчас не по законам ноосферы, а по своим законам, древним законам биосферы, в которых нет места развитому техническому человечеству. Человек разумный эволюционирует в человека мудрого – он создаст себе природу, которая будет развиваться в гармонии с человечеством, по законам ноосферы, общим для человека и окружающего его мира.
     Бесприродный технический мир по Альтшуллеру и Рубину – это вовсе не урбанистический кошмар (именно к этому мы сейчас идем, если немедленно не начнем готовиться к жизни в БТМ). Природа в своем первозданном виде не приспособлена для жизни человека. Человек, живущий в БТМ, создаст зеленые зоны там, где будет нужно. Основой градостроительства станет ландшафтная архитектура. Разве мало зелени в наших искусственных парках и разве они не красивы? Эта искусственная и необходимая человеку красота сменит красоту дикой природы.
     К сожалению, один из соавторов статьи о бесприродном мире – Генрих Саулович Альтшуллер – не дожил до ХХI века и нынешних споров о глобализации. Михаил Рубин продолжает доказывать общую правоту:
     «Главное и принципиальное отличие концепции БТМ от остальных путей решения современного экологического кризиса: вместо ограничений (численности, потребления, роста людей) концепция БТМ предлагает ускоренное развитие технологий и личности человека.
     Развитие концепции БТМ не отменяет и не противоречит ни одному из других подходов. Наоборот, технология БТМ, является экологически чистой, поскольку варварски не использует природную среду (воду, воздух, леса...). Жизнь в БТМ должна быть основана не на использовании того, что накапливалось в природе веками, а на приспосабливании к новым условиям изменяющейся окружающей среды. Для создания такой технологии необходим НЕПРЕРЫВНЫЙ процесс решения вновь возникающих задач. Люди, основной деятельностью которых будет решение творческих задач, САМИ будут ограничивать свое материальное потребление (которое, безусловно, не должно быть нищенским!), отдавая свои основные силы и время достижению поставленной Цели».
     «Человек БТМ будет также сильно отличаться от нас, как мы отличаемся, например, от неандертальцев».
     Речь идет о том, что человек должен стать другим – человеком мудрым. Но для этого нужно изменить свое сознание. Понять законы развития ноосферы, понять, что это объективные законы, подчинить им себя.
     Генрих Саулович Альтшуллер создал Теорию решения изобретательских задач – ТРИЗ. Один из основных методов, используемых при разрешении технических противоречий в ТРИЗ гласит: если невозможно изменить внешние условия – измени внутренние. И еще: если не можешь решить частную задачу, решай более общую. Решив ее, ты тем самым решишь и частную.
     Идея бесприродного технического мира – попытка решить общую задачу выживания человечества. Если БТМ будет создан, то и частные задачи окажутся решены. Вместо охраны окружающей среды будет решена задача создания новой искусственной природы, более благосклонной к человеку, нежели нынешняя. Не нужно регулировать рождаемость или даже устраивать прямой геноцид (как иначе оставить на планете «золотой миллиард»?) – в бесприродном техническом мире на Земле окажется достаточно места, пищи и технологий для десяти, двадцати и более миллиардов.
     Вот только придется изменить для начала самих себя.