20 марта 2038 года.
    
    
     Ультиматум Главного Штаба организации "Независимость" миру.
     Напечатано на первых полосах всех газет и передано по центральным каналам телевидения и радиовещания всех стран:
     Граждане мира! От лица прогрессивных сил человечества, порабощённых мировым империализмом, "Независимость", организация борцов за свободу и справедливость во всём мире, объявляет:
     Ядерные заряды средней мощностью восемьдесят тысяч тонн в тротиловом эквиваленте заложены под сорока восемью городами шестнадцати стран.
     Если требования настоящего ультиматума не будут выполнены, перестанут существовать по три крупных города в США, России, Германии, Франции, Великобритании, Канаде, Израиле, Японии, Австралии, Мексики, Испании, Италии, Швеции, Индии, Китае и Южной Корее.
     Мы требуем полностью очистить от войск и наблюдателей ООН территории Кубы, Ливана, Ирака, Афганистана, Ирана, Саудовской Аравии, Йемена, Кувейта, Боливии и Северной Кореи.
     Мы требуем освободить томящихся в тюрьмах всех стран борцов за свободу. Поимённый список прилагается.
     Мы требуем полного снятия экономического эмбарго ООН со всех стран, на которые оно наложено.
     Данный ультиматум имеет срок семь дней и вступает в силу немедленно.
     Если по истечении указанного срока справедливые требования всех прогрессивных людей мира окажутся невыполненными, ультиматум будет приведён в исполнение.
    
    
     21 марта 2038 года. Франция, Париж. Штаб-квартира Союза Ветеранов.
    
     - Господа, - полковник Гренель встал и оглядел собравшихся. - У нас мало времени, практически его совсем нет. Буду краток. Мы все знаем, зачем собрались здесь. По данным аналитиков вероятность, что "Независимость" блефует, меньше пятидесяти процентов. В связи с этим штаб и я лично считаем, что в сложившейся ситуации мы обязаны задействовать операцию по варианту тэта. Прошу высказываться. Полковник Окада, прошу.
     - Понимают ли члены штаба, что независимо от результата операции Союз перестанет существовать? Отдаёт ли штаб себе отчёт в том, что для многих членов Союза, включая здесь собравшихся, операция закончится в лучшем случае тюремным сроком, а в худшем смертью?
     - Штаб отдаёт себе в этом отчёт, полковник. Каперанг Денисов, слушаем вас.
     - Будут ли рядовые члены Союза поставлены в известность о задачах, которые им предстоит выполнить?
     - Только командиры полевых групп, каперанг. Итак, господа, на этом диске находятся материалы по двумстам четырнадцати потенциальным исполнителям и их семьям. Мы не знаем, сколько из них будут участвовать во взрывах. Мы также не знаем, кто из них будет взрывать Лондон, а кто - Москву. Но это не имеет значения. С настоящей минуты прошу считать их всех фигурантами операции. Каждый фигурант закреплён за регионом, который представляет один из двенадцати здесь присутствующих. Детали варианта тэта каждому из вас известны. С этой минуты операция вступает в силу. Господа офицеры, приказываю приступить к реализации.
    
    
     22 марта 2038 года. Россия, Москва.
    
     - Вот они, - Климаш с силой бросил на стол стопку фотографий так, что карточки разлетелись веером. - У вас два часа на то, чтобы запомнить эти рожи. Все, сколько их тут есть. Старых козлов, сопляков и потаскух. Вам понятно? Понятно, спрашиваю? Женьшень!?
     - Понятно, чего непонятного, - коренастый крепыш Женька Шеин взял ближайшую к нему фотографию, на которой был запечатлён седобородый старик в чалме на фоне окрашенного в белый цвет строения. - Обычный старый осёл, и на хрена его запоминать, Клим?
     - Ты запомнишь его, как родную маму, понял? - Климаш внезапно оказался рядом с Женькой, и, ухватив его обеими руками за ворот, рванул на себя. - Понял, я спрашиваю?
     - Да понял, понял. - Женька закусил губу. - Отпусти, чёрт, понял я всё. - Такого Клима последний раз он видел пять лет назад в Йемене. Сейчас перед командой стоял не свой в доску парень, балагур, запевала и женский баловень Валерка Климаш, а тот сержант Климаш, который в одиночку остался прикрывать отход преследуемых по пятам сепаратистами остатков роты. Тот Климаш, что, стервенея от боли в простреленной руке, хрипя и задыхаясь, на себе тащил под обстрелом в тыл раненого в живот Женьку. То, что если Клим в таком состоянии, с ним лучше не спорить, члены команды прекрасно знали. Сам Женька был несколько туповат и обожал задавать вопросы, но Климашу предан безоговорочно, и чуть ли не смотрел ему в рот, полагая всё, что скажет командир, за абсолютную истину.
     - Ладно, запомним, - сказал Ахмат Гафуров по прозвищу Бек. - Нет проблем. А делать с ними что будем? - Ахмат был жилист, сухощав, имел чёрные с бесинкой узковатые глаза и смуглое, кажущееся вечно небритым, острое лицо.
     - Что делать? - Климаш отпустил Женьку и повернулся к Беку. - Ничего не делать - их надо взять. Живыми, и так, чтобы ни одна гнида не ушла. Погрузить в катер и доставить, куда надо. Теперь так, я хочу, чтобы все уяснили одну вещь - когда будем брать, остальные сволочи, что окажутся рядом, не имеют значения. Любого, кто окажет сопротивление, будем гасить на месте, будь то столетняя шлюха или трёхлетний ублюдок. Это всех касается - и особенно Снегирей. Обоих, как сильно впечатлительных. Снегири, вам понятно?
     - Понятно, Климушка, - начала Милка Снегирёва и осеклась. - Виновата, товарищ сержант, мне всё понятно, - сказала она строго. - И брату тоже.
     Серёга Снегирёв кивнул. Он всегда был немногословен, сдержан и немного угрюм, в отличие от словоохотливой, открытой и задорной Милки. Однако, глядя на них, понять, что они брат и сестра, было легко. Оба русые, сероглазые и скуластые, с формой лица и разрезом глаз, сделанными, казалось, по единому стандарту. С Валеркой Климашом Серёга дружил ещё со школы, вместе учились, вместе дрались, потом воевали. И за девчонками бегали вместе. Пока он с удивлением не обнаружил, что Клим засматривается не на грудастых студенток и продавщиц, а на Серёгину поджарую, с мальчишеской фигурой младшую сестрёнку. Ну, и она на него, тут дело ясное, на Клима трудно не засмотреться, хоть в кино его снимай. Правда, с этим как раз проблемы. Серёга вспомнил, как киношники приехали снимать хронику тогда, в Кувейте. Сепаратисты атаковали позиции интербатальона ночью. Сняли часовых, ворвались на территорию лагеря с трёх сторон, и началась резня. От всей пятой роты уцелели тогда четыре человека. Те, кто находились сейчас в этой комнате. И те, что, побратавшись наутро и смешав кровь, поклялись в вечной дружбе. А к полудню припёрся выряженный в новую с иголочки хаки нахальный журналюга, и намерился было взять интервью у Бека, потерявшего в ночном бою двух родных братьев. И тогда голый по пояс, расхристанный и жуткий в приступе бешенства Климаш, вырвавшись из рук пытавшихся его удержать побратимов, рванул из-под ремня нож.
     Серёга вздохнул. Милки тогда с ними не было, она служила в медицинском батальоне на севере. Откуда и демобилизовалась на следующий день после того, как узнала, что Климаша вместе с Серёгой и ещё двумя рядовыми попёрли из интербригады за своеволие и нарушение воинской дисциплины.
     Предложение Милке Климаш сделал месяц назад. "Вот и погуляли на свадьбе", - подумал Серёга. - "Террористы, мать их етти, подлюги, сволочи хреновы. Грозятся взорвать города, а какие - неизвестно, хотят, чтобы паника всех охватила, кто в городах живёт. Ладно, хорошо хоть он без дела не сидит, что оружие в руках держать умеет, что может хоть что-то сделать".
     - Так, ребята, - немного потеплел Климаш, - оружия берём под завязку - чёрт знает, с чем при захвате столкнуться придётся. И аппаратуру - Милка, это на тебе. Остальное, как всегда. Всё, орлы, готовимся, через два с половиной часа выходим.
    
    
     22 марта 2038 года. Россия, Санкт-Перербург.
    
     Юсеф выключил телевизор, встал и подошёл к окну. Стемнело, шёл дождь, и на улицах было пустынно. Правда, улицы пусты ещё и потому, что, начиная со вчерашнего дня, жители начали покидать город. И такое происходит во всех мегаполисах шестнадцати стран. Напрасно - карающая десница Аллаха достанет тех, кто по неразумию думает, что спасётся. После ядерных взрывов ещё многие и многие погибнут от радиации и связанных с ней болезней. Погибнет и сам Юсеф, но он, в отличие от будущих жертв, на это согласен и готовился к геройской смерти с самого детства. Аллаху угодно, что именно он, Юсеф Эль-Джаббар, выполнит карающую миссию, и это прекрасно. Дети Юсефа будут гордиться своим отцом, а родители - сыном. Хотя Юсеф находился в квартире один, он почтительно склонил голову, подумав о давших ему жизнь людях. За жену он тоже не беспокоился, младший брат Мансур возьмёт её за себя через положенное время после того, как Юсеф отправится в райские сады Аллаха.
     Осталось пять дней сроку. В то, что мир пойдёт на уступки, Юсеф не верил, добровольно эти зажравшиеся кровососы никогда ничего не отдавали. Поэтому Юсеф и несколько десятков бойцов, таких, как он, преданных делу беззаветно, поставят точку. Правда, немусульманским соратникам Юсеф не доверял, ну, какой боец может получиться из кубинца или, совсем смешно, из корейца. Однако в сложившейся ситуации приходится иметь дело и с ними.
     Когда настало положенное время, Юсеф сноровисто разложил молитвенный коврик, и совершил намаз. Поднявшись, он открыл миниатюрный кейс и осмотрел взрыватель. Устройство находилось в полном порядке, зелёная лампочка на табло исправно горела. Юсеф захлопнул кейс, открыл холодильник и на скорую руку перекусил. Квартира, в которой он безвылазно жил, принадлежала организации и была куплена через подставных лиц. Наружу выходить строго запрещалось, так что приходилось экономить и довольствоваться теми запасами, что были для него заготовлены.
     Закончив трапезу, Юсеф снова включил телевизор. По всем каналам говорили только об ультиматуме и его последствиях. Чванливые лгуны всех рангов уверяли, что ситуация под контролем. Юсеф Эль-Джаббар усмехнулся - под контролем, видите ли. Таких, как он, ничего не остановит, а уж он выполнит свой долг во что бы то ни стало.
    
    
     23 марта 2038 года. Саудовская Аравия. 40 километров к северу от города Эш-Шарма.
    
     В приборы ночного видения деревня смотрелась слепленным из пластилина макетом. Ни звука не прерывало вязкую ватную тишину тропической ночи. В последние минуты перед атакой казалось, что мир ощетинился, напрягся и замер, готовый взорваться в контрударе.
     - Готовность пять минут, - прошептал Климаш и сверился со схемой. - Нам нужен второй дом слева от мечети и все, кто в нём. Их берём только живыми, остальных при попытке сопротивления уничтожаем. По завершении операции уходим на север, к иорданской границе.
     - И далеко переть? - спросил Женька. - С таким стадом долго мы не пройдём, Клим.
     - Сколько надо, столько и пройдём, - отрезал Климаш. - Этих перед собой погоним, ничего, под стволами они быстро забегают.
     - Забегают, как же, - сказал Серёга Снегирь. - Не понимаю, почему надо идти на север. Красное море в двух шагах, что нас, не могли подобрать с берега, что ли? Обязательно в пустыню переть?
     - Ты много чего не понимаешь, - ответил Климаш. - И я тоже. Есть приказ Денисова, его надо выполнять. Всё. Таких групп, как наша, по всему миру сейчас знаешь сколько? И все чего-то не понимают.
     - Подожди, командир, - встрял Бек, - я, слушай, тоже не понимаю. Зачем надо на север? Почему на север? Мы должны их доставить на катер, так? Ты сказал - катер будет ждать. На севере катера не будет, почему тогда север?
     - Твою мать, а другое время вопросы задавать вы, умники, не нашли? - Климаш подался вперёд и, схватив Ахмата за плечо, повернул к себе. Валерка снова входил в то состояние, которое сам определял, как амок - то, которое было способно заставить его броситься одного против пятерых врукопашную, не заботясь о последствиях. - Я вам позадаю вопросы, вояки хреновы, мать вашу в креста и бога. Минутная готовность и ша, я сказал.
    
     Мансур Эль-Джаббар проснулся внезапно - ему показалась, что скрипнула входная дверь. Мансур спал в маленькой комнате-времянке неподалёку от входа. В свои шестнадцать он привык к опасности, как и все его сверстники, которых Аллах подверг испытанию жить в это время и на этой земле.
     Стрелять и ходить Мансур учился одновременно и никогда не расставался с шестнадцатизарядным глоком. Проснувшись, он автоматически сунул руку под циновку, пальцы привычно обхватили рукоятку, а указательный лёг на спусковой крючок. В следующий момент Мансур увидел появившуюся в дверях приземисую фигуру с автоматом в руках. Мансур сбросил предохранитель и рванул крючок.
    
     Пуля девятого калибра попала Женьшеню в грудь. Выпушенная с расстояния пяти метров, она пробила кевлар бронежилета и вошла в тело чуть выше правого соска. Женьку бросило назад и впечатало в дверной косяк, он заорал от невыносимой боли, и, сползая по косяку вниз, уже не соображая, что делает, дал очередь.
     Мансура буквально развалило пополам, он умер прежде, чем успел выстрелить вторично. А в следующий момент в дом ворвались вооружённые люди, и началось светопреставление.
    
    
     23 марта 2038 года. Санкт-Перербург.
    
     Юсеф проснулся и осознал, что его мучает дурное предчувствие. Он пошёл на кухню, напился воды из-под крана и попытался успокоиться. Воин Аллаха должен быть терпелив, хладнокровен и не позволять эмоциям одерживать верх над разумом. Юсеф совершил утренний намаз, постоянно ловя себя на том, что читает положенные молитвы механически. Юсефу внезапно пришла мысль, не боится ли он. Переместившись с коврика на диван, он принялся анализировать. Руки не дрожали, мысли были спокойны, страха не было, однако предчувствие не отпускало.
     Юсеф включил телевизор. То, что он увидел, сначала безмерно удивило его. По всем каналам, где раньше шли исключительно новости, передавали нечто на удивление странное. Показывали группы вооружённых людей, совершающих непонятные, хаотические действия. Изображение фокусировалось плохо, картинка постоянно смещалась, прыгала, как будто все сюжеты снимал неумелый оператор.
     Люди бегали, кричали, жестикулировали, и явно не принадлежали к единой армии - одни были в камуфляже, другие в армейской форме, а некоторые вообще в гражданской одежде. Силясь понять, что происходит, Юсеф лихорадочно переключал каналы, но везде видел один и тот же антураж.
     Решив, что подобные фантасмагории ему попросту снятся, Юсеф зажмурился и затряс головой, отгоняя морок. Открыв глаза, он рассеянно посмотрел на экран и чуть не подскочил на месте.
     Рядом со здоровенным верзилой в камуфляжке и чёрном берете он увидел своего отца.
    
    
     23 марта 2038 года. Саудовская Аравия, 60 километров к северу от города Эш-Шарма.
    
     - Всё, пришли. - Климаш рухнул на колени и положил Женьшеня на землю. Он тащил его на руках все эти двадцать километров, навьюченный оружием и боеприпасами наравне с остальными. Жизнь уходила из Женьки, наскоро перевязанного, хрипящего, и то и дело теряющего сознание от боли. Руки у Климаша ходили ходуном, ноги заплетались, но он упрямо пёр и пёр вперёд, не давая роздыха ни себе, ни команде. И, наконец, припёр. Припёр на вершину этого невысокого холма, первого из начинающейся отсюда гряды. Холм напоминал усечённый конус с плоской, как будто ножом срезанной, верхней гранью. А по центру верхушки оказалась небольшая котловина, которая и вместила в себя тринадцать человек, включая восьмерых пленных.
     - Пять минут - перекур, - прохрипел Климаш и повалился на спину рядом с Женькой. - Пять минут, не больше, поняли?
     Валерка всегда спешил и ненавидел опаздывать. Отчаянная, почти бесшабашная удаль и вспыльчивый взрывной характер странным образом сочетались в нём со скрупулёзностью и дисциплиной во всём, что касалось времени. Он всегда спешил - просто спешил жить, и жил стремительно, размашисто и неистово. Каперанг Денисов, привлёкший Климаша в Союз Ветеранов, очень ценил его, и со всеми основаниями считал надёжной, мощной боевой машиной, способной выполнить любые поставленные задачи, вплоть до почти невыполнимых.
     Пленные сбились в стайку на дальнем конце котловины, им тоже тяжело дался этот переход. Особенно старику в чалме и старухе, которую три молодые девки последние километры уже по очереди тащили. Ребятня - двое мальчишек и девочка мал мала меньше шли сами.
     Снегири опустились на землю там, где их застал приказ. Сил не было. Всё тело у Серёги ломило, голова кружилась, перед глазами расплывались радужные круги. В паре Снегирёв-Климаш последний всегда занимал главенствующую позицию - Серёга подчинялся, молчаливо признавая друга лидером. И в армию-то Снегирь завербовался потому, что так за него решил Валерка. Из Серёги получился хороший солдат, аккуратный, исполнительный и надёжный профессионал. Ему, правда, не хватало веры в спаведливость того, что он делает, той веры, что у Климаша было в избытке. Но недостаток энтузиазма компенсировался рассудительностью и способностью к анализу окружающего мира, в том числе и самоанализу. "Славный парень" - так говорили о Серёге практически все, кто его знал, отдавая должное его надёжному, дружелюбному и выдержанному характеру.
     Милке было не лучше, чем брату, хотя груза она тащила на себе меньше, чем остальные. Милка была младше Серёги на пять лет, они рано потеряли родителей, и с пятнадцатилетнего возраста Серёга фактически заменил ей отца. Уйдя в армию, он не забывал отчислять половину аттестата на её образование. Милка, закончив медицинский, сразу подписала контракт, чтобы быть поближе к брату. Потом были Йемен, Кувейт, Ливан... А потом в её жизнь ворвался Валера Климаш, ворвался стремительно и неистово, так, как делал и всё остальное. Милка, успевшая накрутить вдоволь лёгких романов, на этот раз влюбилась отчаянно, по уши, и предложение, сделанное Валеркой после неполного года, что они встречались, приняла без раздумий.
     Не устал, казалось, один Ахмат. Освободившись от громоздкого рюкзака, он даже не стал отдыхать, а сразу двинулся к пленным. Об Ахмате часто говорили, что он - отвязанный. Что это такое, никто в полной мере не знал, но к Ахмату словцо подходило донельзя. Даже Климаш, неохотно признававший чьё-либо превосходство над собой, говорил, что храбрее и отчаянней Ахмата не знает никого. В Беке не было страха, не было совсем, зато максимализма было хоть отбавляй. Всё, что делал Ахмат, он делал, выкладываясь полностью, отдавая всё, что у него есть, до последней рубахи и последней капли.
    
    
     Прошло ровно пять минут с того момента как объявили отдых, и Климаш поднялся. Казалось, он напитался от земли силой, как древний Антей, теперь это снова был боевой автомат, взведённый и готовый к действию.
     - Так, - заорал он, - подъём, времени нет и не будет. Милка, занимаешься раненым. Снегирь, разворачивай аппаратуру, шевелитесь, мать вашу. Бек, а ну завязал болтать, распаковывай пулемёты, будем устанавливать, нам здесь наверняка оборону держать придётся.
     - Как оборону, Клим? - удивлённо спросил подбежавший Бек, - почему оборону? Нас же забрать должны. Ты говорил.
     - Некому нас забирать, - сказал Климаш. - Всё, разговоры отставить. Делать, что я говорю, и быстро, мать вашу.
     Ещё через полчаса вершина холма щерилась тремя врытыми по кругу пулемётами, оттащенный в тень напоенный Женьшешь забылся тяжёлым сном, а мобильный компьюцентр был развёрнут и готов к работе. Центр представлял из себя сложнейший комплекс и совмещал функции компьютера, телевизора, кинокамеры и передатчика, напрямую связанного со спутником.
     - Так, - Климаш посмотрел на часы, - начали. Снегирь, контролируешь пленных. Милка, снимаешь меня на камеру. Бек, тащи сюда... - Климаш на секунду задумался, - старика тащи, я с ним говорить буду, а ты переведёшь. Всё поняли? Выполняйте!
     - Его зовут Селим, брат, - сказал Бек, подводя к Климашу высокого седобородого старика в чалме. - Селим Эль-Джаббар. Ты выкажи ему уважение, брат, он старый человек и потерял сегодня сына. Он ни в чём не виноват, Клим.
     - Будет ему уважение, - сказал Климаш. - Милка, подойди ближе, быстро, будешь снимать, так, хорошо.
     Климаш несколько раз глубоко вздохнул, подготавливая, накручивая и распаляя себя, и вдруг заорал так, что Милка даже отшатнулась.
     - Сучий выкормыш Юсеф Эль-Джаббар, - надрываясь, орал в камеру Климаш. - Ты видишь меня? Ты, подонок, хочешь сейчас убить мою мать, и моего отца, и моих друзей. Ты думаешь, что уйдёшь к своему аллашке и заберёшь с собой миллионы людей. Не грязных свиней, как ты, а людей, гадина. Хрен тебе, понял? Я приказываю тебе сдаться. Сдаться прямо сейчас, скотина, пока у тебя ещё есть дети, жена, сёстры и мать. Потому что брата у тебя уже нет, я вырвал ему сердце. А сейчас у тебя не будет отца.
     Никто так и не успел понять, что произошло. Хакнув, Климаш левой рукой схватил старика за бороду и вздёрнул ему голову вверх, а правой наотмашь полоснул ножом по горлу.
    
    
     Санкт-Перербург.
    
     Юсеф сполз с дивана на пол, его вырвало. Корчась и задыхаясь от спазмов, он продолжал смотреть в проклятый экран. Он видел одетых в хаки низкорослых мексиканских солдат в джунглях, расстреливающих кричащую и привязанную к стволу смуглую девушку. Мексиканцы сменились наголо бритым японцем, снёсшим голову стоящему на коленях юноше страшным ударом меча-катаны. Потом появились итальянские карабинеры, американские коммандос, немецкие егеря... Кадры мелькали, звуки выстрелов и вопли смешивались, производя жуткую какофонию, у Юсефа на глазах один за другим погибали старики, женщины, дети.
     Неимоверным усилием воли ему удалось взять себя в руки. Стоя на коленях, залитый слезами и рвотой, Юсеф мучительно пытался сообразить, что ему делать.
    
    
     Саудовская Аравия.
    
     - Ты что наделал, шакал, ты что натворил, - надрывался в крике Ахмат. - Ты мне больше не брат, ты, сын грязной свиньи, подонок. Я тебя сейчас резать буду, убивать буду, сволочь.
     Бек выдернул из-за пояса узбекский нож-пичак. Пронзительно и страшно завизжали пленные женщины. Оглушённая происходящим Милка бессильно опустилась на землю, камера выпала из её рук. Серёга вскочил, бросился вперёд и встал рядом с Ахматом. Всё Серёгино существо противилось тому, что произошло, ему казалось, что его только что предали. Заложили и подставили самые дорогие и близкие люди.
     Климаш страшно оскалился и отпрыгнул назад. Труп старого Селима оказался между ним и побратимами.
     - Ну, подходите, гады, - пригнувшись и выставив нож перед собой, сказал Климаш, - давайте, зарежьте своего брата, подлюки, мать вашу.
     В следующий момент над их головами прошла очередь. Таща автомат в левой руке, сцепив зубы и оставляя за собой кровавый след, Женька полз к Климашу.
     - Вы что же творите, парни, - выдавил он из себя, со стоном встал на колени и взял оружие на изготовку. - Вы на кого руку подняли, а? На Клима?! Так он один нас всех стоит. Что, крови испугались, запачкаться боитесь? Так дайте мне, я один этих сволочей постреляю, всех до единого. Та мразь, что одной с ними крови, хочет уничтожить мою страну. Родину уничтожить хочет, поняли, вы, слюнтяи? И я этого не допущу. Сдохну, я уже сдох, не жилец я, оттанцевался, но из этих гадов кишки лично выпущу, каждого завалю, сам, собственноручно каждого, честью клянусь.
     - Женечка, подожди, что же ты, - Милка метнулась к Женьшеню и обхватила его за плечи. - Господи, да сделайте же что-нибудь, - закричала она. - Валера, прошу тебя, ну!
     - Что ж теперь делать, а? - Ахмат опустил руку с ножом. Пот вперемешку со слезами заливал ему лицо. - Я ухожу, - сказал он хрипло. - Вы - как хотите, а я - ухожу.
     - И я ухожу. - Серёга рванул душивший его ворот камуфляжки. - Я солдат, а не убийца. Мы все уходим. Мила, собирайся.
     - Никуда я не пойду. - Милка положила голову вновь потерявшего сознание Женьшеня себе на колени.
     - И вы не пойдёте, - Климаш с силой заткнул нож в чехол. - Следующий сеанс через два часа. Мы все остаёмся здесь, пока не услышим, что долбаный Эль-Джаббар сдался. А если не сдастся, то мы остаёмся здесь навсегда. Но клянусь, ни одна курва, ни один гадёныш не уйдёт - все здесь полягут. Вместе с нами. Поняли, братики, все!
     - БТРы! - закричал вдруг Серёга. - А, чёрт. Хана нам, ребята.
     - К пулемётам! - рявкнул Климаш, - занимай оборону. - Он прыгнул к Милке, прижал к себе и быстро поцеловал в губы. - Спасибо, - выдохнул он. - И прошу тебя, спокойно. Смотри за Женькой, и за пленными тоже приглядывай.
     Атака была страшной. Четыре БТРа сепаратистов с укрывающейся за ними пехотой сходу попёрли вверх по склону холма. Поливая склон из левофлангового пулемёта, Серёга ни о чём уже не думал. Привычным к звукам боя ухом он слышал, что с правого фланга бьёт пулемёт Бека. А центральный, за которым лежал Климаш, вдруг затих. И когда головной транспортёр оказался так близко, что можно было разглядеть серийный номер на броне, Серёга увидел, как вымахнул из наскоро отрытого окопчика Климаш, и, уже простреленный несколькими очередями, падая головой вперёд, метнул связку гранат. В следующий момент пуля ударила Серёгу в бедро, вторая вошла в предплечье, он задохнулся болью и потерял сознание.
    
    
     Санкт-Перербург.
    
     Юсеф метался по квартире, натыкаясь на мебель, на стены, и не чувствуя боли. Он потерял самоконтроль и не знал, что делать. Религиозный фанатизм в нём боролся со страшной душевной болью. Юсеф чувствовал, что теряет адекватность, сходит с ума. Экран телевизора продолжал показывать убийство за убийством. На его глазах застрелили двух дочерей Али Эль-Гаруна, которого он почитал, как своего друга и учителя. Юсефа разрывала неизвестность, он не знал, что происходит с его семьёй и страшился узнать. Он не находил себе места от отчаяния.
     Наконец, Юсеф опустился на колени и вознёс молитву, прося всевышнего вразумить его и направить. Но всемогущий Аллах не внял молитве, и Юсеф всё ещё ни на что не решился, когда увидел на экране тот же проклятый пейзаж, и свою мать и сестёр с сорванными паранджами, стоящих на коленях и смотрящих, казалось, прямо на него полными ужаса глазами.
    
    
     Саудовская Аравия.
    
     Серёга Снегирёв очнулся от дикой боли в раненом бедре. Милка стояла рядом с ним на коленях и пыталась просунуть горлышко фляжки сквозь стиснутые зубы.
     - Где мы? - прохрипел Серёга и, превозмогая боль, попытался сесть.
     - Нам конец, Серёженька. - Милка давилась слезами. - Атаковать они больше не будут, а вечером просто поднимутся сюда и вырежут нас.
     - Что ребята? - Серёга с трудом выдавливал из себя слова.
     - Нет больше ребят. Валера убит, и Женя - он тоже умер, угас во время атаки.
     - А Ахмат?
     - Ахмат живой, но тоже ранен. В ногу, легко.
     - А пленные? Сколько времени?
     - А, чёрт. - Милка уставилась на часы. - Пленные живы. Серёжа, милый, через пять минут будет два часа, как - помнишь, Клим... Валера говорил, наш сеанс через два часа.
     - Ахмат! - Серёга мучительно повернулся и со стоном сел. - Мы должны закончить это дело, Ахмат.
     - Да, брат, - Ахмат с трудом встал и вынул из кармана пистолет-автомат. - Мы закончим.
     - Бери камеру. - Серёга повернулся к сестре и, увидев отвращение и ужас в её глазах, с силой залепил ей пощёчину. - Камеру бери, я сказал! Ахмат, выводи их. Вот этих троих.
    
    
     Санкт-Перербург.
    
     - Сын шакала Юсеф Эль-Джаббар, - надрываясь, кричал на фарси с экрана смуглый, узкоглазый и весь измазанный в крови парень. - У тебя больше нет отца, Эль-Джаббар. У тебя нет больше брата. Сейчас у тебя не станет матери и сестёр. Твоя жена ещё жива, слышишь меня, ты, свинья, и твои дети живы. Через час, если не сдашься, у тебя не останется никого.
     Юсеф повалился ничком и завыл. Он не видел, как умерли его мать и сёстры. Когда он пришёл в себя, картины зверств в телевизоре сменились, появилась заставка. На её фоне вещал голос невидимого диктора, слова которого синхронно переводились на три языка.
     - В Вашингтоне сдался властям подрывник Карлос Эрреро. В Лондоне сдался властям Рашид Садуни. В Токио...
     Юсеф не дослушал. Он вскочил и в чём был бросился вон из квартиры.
    
    
     Саудовская Аравия.
    
     - В Токио сдался властям подрывник Ли Бо Хуа, - сквозь туманящую сознание боль, услышал Серёга. - В Санкт-Петербурге только что сдался властям Юсеф Эль-Джаббар.
     - Уходите, - Серёга повернулся к Миле и Ахмату. - Уходите прямо сейчас. Я вас прикрою. Отпустите живых и уходите.
     - Мы останемся с тобой, брат, - сказал Ахмат.
     - Вы уйдёте, - Серёга посмотрел побратиму в глаза. - Только что Юсеф спас свою жену и детей. Ты спасёшь мою сестру.
     - Серёженька, мы не пойдём. - Милка упала перед братом на колени. - Я не пойду, а Ахмат... Ты же видишь, Ахмат всё равно не дойдёт.
     - Дойдёт, - сказал Серёга и заплакал. - Вы оба дойдёте. Тот, кто спасает - доходит.
    
    
     14 апреля 2038 года.
    
     По сообщению агентств новостей мира:
     Вчера вечером в Париже у себя в кабинете застрелился герой войн в Йемене и Иране, полковник в оставке Жан-Поль Гренель.
     В Осаке совершил сеппукку кавалер восьми высших орденов ООН, полковник в отставке Йоширо Окада.
     В Москве застрелился депутат думы и личный друг президента, капитан первого ранга Андрей Денисов.
    
    
     10 мая 2080 года. Ташкент.
    
     Хорошо цветут яблони в саду, что вокруг дома одноногого Ахмата Гафурова, красиво цветут.
     Сегодня собирается вся семья старого Ахмата-ака, шесть его детей и три десятка внуков и правнуков. Аллах милостив к Ахмату, потерявшему в юности всех братьев - за праведную жизнь Аллах наградил его хорошим домом, любящими детьми и полным дастарханом.
     Говорят, старый Гафуров в молодости даже повоевал. Подробности, впрочем, неизвестны, да и сам он помнит их разве, после того, как сорок лет Земля не знает никаких войн.
     Сегодня Ахмату исполняется семьдесят лет. Семья и соседи пришли поздравить и разделить с ним праздничный плов, пришли выказать уважение человеку, известному по всей округе справедливостью, праведностью и добрыми делами.
     Всех братьев потерял Ахмат-ака, но сейчас рядом сидит его единственная сестра, каждый год прилетающая к нему из самой Москвы. Это ещё вполне крепкая пожилая женщина, хотя и опирается при ходьбе на руку прилетевшего с ней внука.
     И когда все гости рассаживаются, и молодняк почтительно затихает, готовясь слушать старших, эта женщина первой встаёт и произносит тост, понятный только старому Ахмату и ей.
     - Кто спасает - доходит.