- Убери-ка свой кумпол, парень!
     Джерри с трудом разлепил тяжелые веки. Ох, и здорово же вчера гульнули! Правда, повод был что надо: в кои-то веки Джерри Скотт, самый захудалый репортер самой
     блистательной газеты Северо-Запада, получил захватывающе интересное, многообещающее (и читателям, и ему самому) задание. Даже сейчас одно воспоминание об этом наполнило его душу радостью и гордостью.
     Однако в чем дело? Чего хочет этот неотесанный бугай в сногсшибательно пестрой рубашке?
     Бугай протянул свою огромную лапищу, крепко сдавил стальными пальцами подбородок Джерри и повторил:
     - Убери свою тыкву с прохода. Дай пройти леди!
     Очаровательная стюардесса, профессионально удерживая на губах улыбку, успокоила:
     - Ничего, ничего! Мне нисколько не мешает ваша голова. Отдыхайте…
     Но Джерри уже встал. В мозгу у него словно бы щелкнул тумблер, и на засветившемся экране памяти появился цветной слайд: грузный, голый по пояс парень, приветствуя зрителей, поднимает кверху бугристые от мускулов руки в боксерских перчатках. И надпись: «Великая надежда белых!» Экран мигнул, когда на нем возник новый слайд: искаженное болью лицо с закатившимися глазами. Надпись: «Черный Тигр Робин нокаутировал "белую надежду" в десятом раунде. Мордашка Джо потерял три зуба и чемпионский титул…»
     Джерри расплылся в широкой улыбке.
     - Мордашка! Ты ли это? Уже успел вставить зубы?
     Боксер ухмыльнулся так широко, что, кажется, стали видны даже зубы мудрости.
     - Шутник, значит? Ну, что ж, сейчас я тебе дам хороший ответ…
     Джерри мигом прикинул шансы. Боксер тяжелее фунтов на десять. И драться умеет. Но в тесноте ему не развернуться. Да и с джиу-джитсу он вряд ли знаком.
     Сидевший по ту сторону прохода Мордашка тоже стал было подниматься на ноги, но тут ему на плечи легли две волосатые руки. Громадный, смахивающий на гориллу мужик придавил боксера к спинке кресла и провозгласил рыкающим басом:
     - Давно мечтал схватиться с чемпионом по боксу. Ну, что, парень, потянешь против кетчиста?
     Боксер, пытаясь вырваться, напрягся всем телом, так что жилы жгутами надулись на покрасневшей шее. Но тщетно. Тогда он расслабился и достал пачку сигарет.
     - Угощайтесь, ребята!
     Джерри, улыбнувшись, принял предложение. Кетчист, убрав руки, мотнул головой.
     - Не курю! И тебе не советую: работе мешает.
     Отдуваясь, он вытащил из кармана огромный разноцветный платок, вытер вспотевшее лицо и громко высморкался. Устраиваясь в кресле поудобнее, уже благодушно проворчал:
     - Сон только перебили. А лететь еще черт знает сколько!
     Джерри откинулся на спинку кресла, искоса бросил взгляд на соседа слева. Тот вроде бы даже не заметил инцидента. Он, не отрываясь, смотрел в иллюминатор, так что были видны только красиво подстриженный, благородно-седой затылок да полоса загорелой шеи над ослепительно-белым, туго накрахмаленным воротом рубашки. Репортер поморщился, достал из заднего кармана брюк плоскую фляжку и, отвинтив пробку, жадно присосался к узкому горлышку. Потом удовлетворенно вздохнул, спрятал фляжку и спросил:
     - Что-нибудь интересное, сэр?
     Сосед повернулся к Джерри. в его серых, с длинными, как у фотомодели, ресницами глазах светились ум и насмешка.
     - Очень даже интересное!
     Голос у него был негромкий, неопределенный, чуть сипловатый по тембру, с таящимися где-то в глубине командирскими нотками. Красиво очерченные узкие губы ехидно кривились. Когда он говорил, скулы катались у него под кожей, точно орешки, придавая живинку его слишком правильному лицу.
     - Нас встречает почетный эскорт!
     Он сделал изящный жест, указывая на иллюминатор. Джерри, перегнувшись через соседа, придвинулся к вогнутому стеклу.
     - Чуть сзади…
     Внизу сплошным массивом курчавились снежно-белые облака. Наверху, в режущей глаз лазури, истекало апельсиновым соком солнце. А чуть позади, неправдоподобно близко, нависал над фюзеляжем лайнера небольшой черный истребитель без опознавательных знаков.
     - Дамы и господа…
     В проходе снова вспыхнула профессиональная улыбка стюардессы.
     - Прошу пристегнуть ремни и потушить сигареты. Наш самолет совершает посадку…
     Ее перебил чей-то встревоженный голос:
     - В чем дело?
     Ему отозвался другой:
     - Что там у вас стряслось?
     Боксер вскочил на ноги:
     - Мы что, падаем?
     Стюардесса попыталась что-то объяснить, но ее уже никто не слушал. Поднялась паника. С ревом моторов сплелись ругань мужчин, истошные вопли женщин, писк и визг детворы. Кто-то ломился в пилотскую кабину, кто-то каблуком ботинка пытался разбить иллюминатор. Потный толстяк в рубашке навыпуск, разрисованной русалками и пальмами, молчаливо и сосредоточенно ломал и корежил свое кресло. Сидящая рядом с ним женщина с деловитостью идиота снимала и отстегивала свои многочисленные перстни, кольца, серьги и броши и одна за другой по очереди глотала их, зажмуриваясь при этом, точно пьющая воду курица. Перед глазами у Джерри все мельтешило, качалось, прыгало и сшибалось, только лайнер, словно библейское чудище, поглотившее весь этот содом, ровно и неуклонно, не отзываясь на гомон и удары, шел вниз, к стремительно проступающим из-под облаков верхушкам пышных тропических деревьев.
     Наконец, будто по взмаху невидимого дирижера, разнообразные звуки слились в единый отчаянный вой, к которому Джерри не присоединился лишь потому, что у него перехватило дыхание. Репортер пригнулся, прижался лбом к коленям и закрыл глаза, ожидая скорой встречи с Господом…
     Самолет яростно тряхнуло. Короткий пронзительный скрежет будто отрезал все остальные шумы. Наступила такая тишина, что Джерри расслышал, как на виске у него бьется какая-то жилка.
     Секунды тянулись удивительно медленно. Самолет снова тряхнуло, он подпрыгнул, слегка накренился и – покатился по возникшей невесть откуда бетонке, постепенно притормаживая.
     Джерри поднял голову, огляделся. Никто из пассажиров не шевелился. Время словно бы замерло вместе с застывшим на земле самолетом. Только пылинки весело плясали в лучах солнца, проникавших в салон через иллюминаторы.
     Снизу послышалось тихое гудение. Ковровая дорожка, устилавшая проход, сразу в нескольких местах взбугрилась и лопнула. В образовавшихся отверстиях появились тонкие стальные трубы. Из них струился легкий дымок. В ноздрях у Джерри защекотало, тяжелое сладковатое вещество быстро заполнило легкие. Репортер хотел крикнуть, рвануться – но не сумел, только почувствовал, что теряет сознание и безудержно падает куда-то в темноту, в глубокий пустой колодец…
    
    
     Очнулся Джерри в просторном бараке, похожем на ангар или гараж. Все его пространство занимали двухъярусные нары, они располагалась в несколько рядов, разделенные только узенькими проходами. На нарах сплошняком теснились тюфяки, набитые, очевидно, сухими листьями и травой, как и тот, на котором лежал он сам. Сейчас барак был почти пуст, видимо, его обитатели отправились на работу. Оставались здесь только пассажиры самолета, на котором летел Джерри. Некоторые из них еще спали в самых неловких и неприглядных позах, другие шевелились и постанывали, а кое-кто, как и Джерри, уже протирал глаза и оглядывался.
     - Ай да милашка! Чур моя!
     Джерри обернулся на этот возглас и увидел боксера, который склонился над еще не совсем пришедшей в себя стюардессой. Та в своей полупрозрачной блузке и коротенькой мини-юбке и впрямь была куда как хороша.
     Боксер погладил девушку по обнаженному бедру.
     - Ты не возражаешь, крошка? Как тебя зовут? Клара? Беру тебя под свое крылышко!
     Джерри поморщился. Связываться с боксером не хотелось. Но инстинкт среднего американца, воспитанного на комиксах и телебоевиках, толкал его на приключения. Он привстал и свесил ноги с нар.
     Боксер тут же отреагировал на его движение.
     - Эй, парень! Хочешь что-то сказать?
     Джерри прикинул свои шансы: «Один к десяти… Да и то, если напасть внезапно». Мигом подыскалось и оправдание: «Девчонка, может, и сама не против…».
     Стюардесса действительно то ли еще не совсем пришла в себя, то ли перепугалась, но лежала молча, не шевелясь. Джерри уже хотел отвернуться, когда поймал за спиной боксера какое-то движение. Грузный кетчист на удивление легко и бесшумно, чуть пригнувшись, двигался по проходу.
     Репортер мягко спрыгнул на грязный цементный пол.
     - Иди-ка сюда, - пригласил он боксера, принимая боевую стойку. – Придется поучить тебя хорошим манерам.
     Боксер оказался проворнее, чем ожидал Джерри. Точно кот, он в одно мгновение метнулся к сопернику, сгруппировался и провел несколько четких и мощных ударов по корпусу. Джерри с трудом удержался на ногах.
     - Сейчас ты у меня попрыгаешь! – злорадно оскалился боксер. – Давно у меня кулаки чешутся начистить рожу такому чистюле, как ты!
     Приплясывая, он не спеша, уверенно двинулся на сближение, чуть присев, развернулся, чтобы нанести сокрушительный свинг – и вдруг застыл, опустил руки, широко осклабился:
     - Ну-ну, ребята, шуток, что ли, не понимаете?
     Джерри покосился налево: чуть позади боксера, перехватив его правую руку, грузно высился набычившийся кетчист…
    
     Жизнь пленников вошла в будничную колею. Вместе с другими узниками (а набиралась их только в этом бараке не одна сотня) чуть свет их выводили на работу в каменоломню. Часа через два подвозили завтрак – по чашке бурды со слабым запахом кофе и по ломтику хлеба с тоненьким слоем джема. И снова долбить нескончаемый камень. В полдень – ленч: горячее варево с изредка попадающимися тоненькими волоконцами, напоминающими мясо. Обедали уже вечером, в бараке: на первое – жиденький супец из какой-то подозрительной крупы, на второе – расползающаяся по миске кашица или осклизлые макароны с практически несъедобными костями и хрящами.
     Работа была тяжелая. Узники вручную долбили серый прочнейший гранит. Крупные глыбы чуть в стороне кое-как обтесывали и грузили на тягачи с прицепами. Щебень забрасывали лопатами в кузова самосвалов.
     Первые несколько дней Джерри то и дело украдкой осматривался, даже пытался заговорить с надсмотрщиками, здоровенными, как на подбор, неграми в защитного цвета шортах с обнаженными мускулистыми торсами и болтающимися у бедра тяжелыми кольтами. Но те либо не понимали его, либо не хотели разговаривать, и только злобно поглядывали да поигрывали резиновыми дубинками.
     А потом он стал уставать. Трудиться приходилось практически без передышки. Едва кто-либо из пленников останавливался и опускал руки или тем паче садился на землю, как на спину ему обрушивалась дубинка. Если и это не помогало, выбившегося из сил пристреливали. Делалось это спокойно, без злобы или раздражения. Человека просто вычеркивали из жизни, как, прикурив, выбрасывают сгоревшую спичку.
     Возвратясь в барак, Джерри тупо глотал горячее варево и падал на нары. И тут же наваливалось забытье, которое прерывали только лагерный колокол да тычки шествующих по проходу между нарами надсмотрщиков.
     Прошло еще несколько дней, и организм, похоже, перестроился, втянулся, приспособился к новой обстановке. Лишний жирок сгорел, мускулы окрепли и закалились. Вернулись и навыки, приобретенные Джерри, когда он еще зарабатывал себе деньги на учебу в университете, проходя службу в морской пехоте. Теперь Джерри механически выполнял задание, а в не находящих себе применение мозгах кружились самые разнообразные мысли. Сперва он пытался определить, что это все-таки за лагерь, кто здесь хозяин и каковы цели этого подневольного труда. Потом бросил бесполезное занятие и стал прикидывать, как действовать дальше. Решиться на побег ему помог случай.
     Дело было в полдень, как раз привезли ленч. Джерри мигом проглотил свою порцию и забился в глубокую узкую щель, куда не проникали палящие лучи тропического солнца. Расслабиться, бездумно полежать в тишине и покое – какое это было наслаждение!
     Внезапно в щель посыпалась щебенка: кто-то устроился на краю. Потом послышались тихие голоса.
     - Значит, сегодня?
     - Да… Минут за двадцать до конца смены.
     - План не изменился?
     - Нет. Группа Тедди начинает шуметь. У них спрятана взрывчатка. После взрыва начнется паника. Мы прячемся между камнями и пережидаем…
     - А оружие?
     - Надо разоружить хотя бы парочку охранников…
     Тут раздалась автоматная очередь, возвещающая о конце перерыва. Захрустела щебенка – таинственные собеседники удалились. Джерри тоже выбрался из расщелины, привычно схватился за кувалду. Громко хыкая, принялся долбить камень, всесторонне обдумывая сложившееся положение.
     В сущности, выбирать приходилось между двумя основными вариантами: либо выдать заговорщиков, либо присоединиться к побегу.
     Выдать… Это будет сложно. Во-первых, удастся ли втолковать охранникам суть дела? Во-вторых, даже если удастся, вряд ли они будут особо разбираться. Просто прикончат всех, кто подвернется под руку, в том числе и его самого.
     Значит – бежать?..
     Да, придется рисковать. Нужно только подбить на побег еще кого-то. В одиночку такого пути не осилить. Джерри, не переставая махать кувалдой, ухитрился переговорить с боксером и кетчистом. Те согласились без колебаний…
    
     Такой ночи Джерри еще никогда не видел. Собственно говоря, он ничего не видел и сейчас: вокруг лежала непроглядная тьма. Он не мог различить даже пальцев на собственной руке. И звезд не было видно, их скрывали густые кроны высоченных, увитых лианами деревьев. Иногда ему начинало мерещиться, что он совсем лишился тела, и он щупал себе колени или проводил ладонями по бокам.
     Как бы восполняя недостаток зрительных ощущений, со всех сторон доносились разнообразные звуки: шелесты, шорохи, поскрипывания и посвистывания, иногда чей-то злобный рык и какое-то омерзительное хихиканье. Воздух горячей влажной маской липнул к лицу, дразнил непонятными запахами. Чтобы вдохнуть его, приходилось делать настоящее усилие. Джерри сидел, обхватив невидимыми руками невидимые колени, и прикидывал, что будет дальше.
     Пока что все шло удачно. Паника, вызванная заговорщиками, оказалась такой заразительной, что, даже подготовившись к неожиданностям, трудно было не поддаться ей и не присоединиться к толпе, а точнее – к человеческому стаду, метавшемуся сломя голову по каменоломне. Однако они все же сумели забиться в заранее выбранную щель и прикрыться мелким щебнем. Закрыв глаза и заткнув уши, они пролежали там, пока все не стихло. А потом пошли.
     Заговорщиков к тому времени уже и след простыл. Они нашли только стюардессу Клару, лежавшую в глубоком обмороке на каменистом склоне, среди трупов пристреленных и затоптанных людей. Чуть поодаль стонал раненый охранник. Кетчист свернул ему шею, а потом вынул из его карманов нож, пачку сигарет и спички, а из кобуры – револьвер.
     Сначала, по ровной, пустынной местности, идти было нетрудно. Под ногами звенела красноватая, прокаленная солнцем глина. Однако к ночи на пути встали джунгли.
     Прокоротав ночь на опушке, беглецы с рассветом углубились в густую зеленую чащу. Впереди шагал кетчист. Точно слон, он с шумом продирался сквозь переплетение стволов, корней и упругих, будто резиновых листьев. Изодранная в клочья рубаха едва прикрывала его потную грузную спину, покрытую ссадинами и царапинами.
     Джерри двигался следом, ему в затылок тяжело дышала Клара. Шествие замыкал боксер.
     Джерри думал о том, что Клара зря увязалась за ними, ей вряд ли по силам держаться с ними наравне. Во время короткого привала он придвинулся к ней и негромко заговорил:
     - Послушай… Тебе ведь, наверно, тяжело?
     - Да нет, не очень… - так же тихо ответила девушка. – Как всем… Ты не бойся, я сильная.
     - А может, тебе лучше вернуться? Пока еще недалеко… Или давай мы тебе соорудим хижину, оставим кое-какие припасы… А когда выберемся – вернемся с подмогой за тобой.
     - А если не выберетесь?
     - Ну… Риск всегда есть…
     - Да нет, лучше не надо!
     Джерри помолчал. Только он собирался сказать что-то веселое, превратив все в шутку, как почувствовал на шее жесткие пальцы боксера.
     - Не финти, парень, понял? Девчонка пойдет с нами. До конца!
     Джерри нащупал торчащую из-за пояса теплую рубчатую рукоятку револьвера. Помедлил, пожал плечами.
     - Я все понял, - произнес он. Вряд ли стоило лишаться такого выносливого попутчика, как боксер. Да и кто его знает, как повели бы себя остальные участники побега.
     А потом кетчист сломал ногу. Удивительно, что это произошло только теперь! Он лежал на спине, закрыв глаза, его одутловатое, поросшее седоватой щетиной лицо было спокойным.
     Джерри, боксер и Клара окружили его, Клара наклонилась, стала ощупывать голень. Кетчист открыл глаза, чуть заметно поморщился от боли и негромко сказал:
     - Мне крышка… Джерри, ты знаешь, что делать…
     Джерри обвел взглядом попутчиков, молча вынул револьвер. Боксер насупился, Клара отвернулась. Громыхнул выстрел. Больше ничего в этом влажном и душном полумраке не изменилось.
     Теперь впереди шел боксер. Он вызвался на это добровольно, презрительно отмахнувшись от Джерри, когда тот заикнулся насчет жребия. Погиб он нелепо, хотя и геройски.
     Потревоженная кем-то из них змея, зашипев, подняла свою узкую голову, нацеливаясь на Клару, шедшую следом за боксером. Тот, видимо, краем глаза заметил это движение, обернулся, крикнул:
     - Стреляй!
     Но Джерри не стал торопиться. Он прикидывал, что сейчас для него лично дороже: Клара или патрон? Пожалуй, патрон…
     А вот боксер бросился на змею. Еще в полете, распластавшись над землей, он успел ухватить ее за шею. Но слишком далеко от головы. Молниеносно изогнувшись, гад коротко щелкнул зубастой пастью. И тут же забился в конвульсиях, сдавленный железными пальцами боксера.
     Вооружившись длинной палкой, Джерри осторожно потрогал змею, отбросил ее подальше в сторону. Хвост у нее еще подрагивал, но практически она уже сдохла. Умер и боксер. Он лежал ничком, уткнувшись в корень высокого дерева, и крупные рыжие муравьи уже деловито ощупывали усиками его руки и голову.
     Теперь впереди шел Джерри. Клара отставала, но он не оглядывался и не обращал на нее внимания. А она молчала. Сначала до него доносилось ее сиплое дыхание, потом и оно стихло.
     А Джерри двигался вперед. Он уже ни о чем не думал. Крепко сжав зубы, он мысленно давал команду своему телу: «Вперед! Вперед! Вперед!..»
     Когда перед ним сверкнула река, он на миг приостановился, облизал шершавым языком пересохшие губы и, опустившись на четвереньки, прильнул к манящей, весело переливающейся под солнцем влаге…
     Гигантская анаконда лениво скользнула ему навстречу, принимая в свои объятия. Беспомощный, как младенец, со спеленутыми ногами и руками, Джерри тужился крикнуть, вздохнуть – но сил уже не было. Солнечный свет стал медленно и неуклонно меркнуть, точно кто-то тихонько передвигал ручку реостата, как в кинотеатре перед началом сеанса, а потом все исчезло…
    
     Джерри открыл глаза и увидел перед собой обыкновенный письменный стол, хотя и очень большого размера. За столом сидел высокий, безупречно одетый человек с моложавым лицом и гладко зачесанными назад седоватыми волосами. Джерри повел глазами по сторонам. Он полулежал в глубоком кожаном кресле, стоящем у самого стола. Светлая просторная комната, где они находились, напоминала рабочий кабинет бизнесмена или адвоката.
     - Джордж Браун, - представился сидящий за столом человек.
     - Мы же вместе летели! – воскликнул Джерри. – Вы сидели рядом со мной!
     - Совершенно верно…
     Браун встал, обошел вокруг стола и остановился прямо напротив своего собеседника, держа руки в карманах и покачиваясь на носках.
     - Вас не удивляет, что после всего пережитого вы так хорошо себя чувствуете?
     Больше он ничего не успел сказать или сделать. Не вставая, Джерри сильно и точно ударил ему носком своего грубого ботинка в промежность. Браун обмяк, скорчился и, вскрикнув от боли, рухнул замертво на толстый ворсистый ковер, покрывавший весь пол кабинета.
     Джерри вскочил, похлопал лежащего по карманам. Нашел пистолет, дослал патрон в патронник. Заметил на столе сигареты, закурил. Успел докурить сигарету до половины, когда Браун пришел в себя. Помотав головой, медленно встал и, глядя в дуло пистолета, сказал:
     - А вы еще ловчее, чем я рассчитывал… Но все это зря. Ни к чему…
     - Сейчас командую я, - усмехнулся Джерри. – Оружие – это власть! Так говорил Мао.
     Продолжая курить, он подошел к окну, слегка отодвинул тяжелую штору. Унылый вид: голая степь, переходящая в пустыню, ряды бараков, вдалеке – колючая проволока с вышками для часовых…
     - Сейчас мы с вами обсудим детали нашего с вами отъезда, - произнес он.
     Браун ехидно усмехнулся. Внезапно с правой рукой Джерри произошло что-то странное: она стала изгибаться и поворачиваться так, чтобы дуло пистолета уперлось ему самому в переносицу. Указательный палец начал медленно нажимать на спуск…
     Джерри вспотел. На лбу от напряжения набухли жилы. Он схватился за ствол пистолета левой рукой, пытаясь если не перехватить, то хотя бы отвести его в сторону.
     Хрипловатый смех Брауна издевкой хлестнул по ушам. Ярость удвоила силы Джерри, и он все-таки отнял пистолет у своей же правой руки и, не задумываясь о последствиях, всадил весь магазин в смеющееся лицо хозяина кабинета.
     Тот конвульсивно дернулся, кровь хлынула из ран на лбу и груди, он откинулся на ковер и затих. Джерри двинулся к окну, намереваясь выпрыгнуть наружу.
     Дверь кабинета решительно отворилась, и в помещение вошел… Браун.
     Джерри невольно перевел взгляд с вошедшего на мертвеца и обратно. Полное сходство! Те же волосы, те же глаза, та же ехидная улыбочка… Браун подошел к ошарашенному Джерри и забрал у него пистолет. Потом кивком указал на кресло:
     - Садитесь!
     Джерри повиновался.
     - Поговорим.
     Джерри снова искоса взглянул на труп. Браун перехватил его взгляд, пожал плечами. Подошел к столу, нажал одну из кнопок на персональном коммутаторе. В кабинет вошли два негра с автоматами наперевес. Браун глазами показал на покойника. Негры подхватили останки и мигом убрали их прочь.
     - Пусть вас не мучает совесть, - добродушно проговорил Браун. – Это был не человек, а биоробот… Так сказать, искусственное вместилище для чужого интеллекта… - Он закурил, задумчиво выпустил дым в потолок и добавил: - Впрочем, как и я.
     Все-таки Джерри был репортером. Несмотря на страх и потрясение, он мигом почуял сенсацию. Серия репортажей, деньги, может быть, Пулитцеровская премия!.. Он встал, подошел к столу, взял и себе сигарету.
     - Значит, вы – биоробот?
     - В какой-то степени.
     - Предпочитаю говорить непосредственно с боссом.
     - Вы с ним и говорите.
     - Как это понимать?
     - Очень просто. Дух Брауна находится сейчас в этом теле.
     Джерри медленно затянулся, пренебрежительно махнул рукой.
     - Дух? Извините, я простой парень и в духов не верю.
     - Ну, может, я не совсем точно выразился… Во всяком случае, здесь нет никакой мистики. Простое управление на расстоянии.
     - Вы хотите сказать, что Браун сидит где-то по соседству, надев какой-нибудь хитроумный шлем, и нажимает на рычажки и кнопочки?
     - По сути, да, хотя в реальности все выглядит иначе, чем вы представляете. Главное в том, что Браун сейчас настолько тесно связан с этим телом, что фактически находится здесь. Если он говорит – то и я говорю, если он поднимает руку – то же делаю я… Короче, чтобы не путаться, просто считайте, что он – это я.
     - Ну, что ж, - Джерри прошелся туда-сюда по ворсистому ковру, уселся в кресло. – Все более-менее понятно… А это тело – электроника?
     - Нет, - Браун снисходительно усмехнулся. – Я же вам сказал: биоробот. Фактически мы выращиваем клонов по особой технологии. У нас тут целый завод… Впрочем, - он махнул рукой, - вам это трудно понять, вы же не биолог и не кибернетик.
     - Ладно, - согласился Джерри. – У меня всего один вопрос: зачем? – Он помолчал и повторил: - Зачем вам все это?
     Браун стряхнул пепел с сигареты, снова нажал кнопку. Вошла смазливая девица со страшно деловым видом.
     - Люси, - сказал Браун, - принеси-ка нам кофе.
     Девица вышла и тут же вернулась с подносом, где дымились две большие чашки. Поставив поднос на стол, она молча удалилась. Браун откинулся на спинку кресла, положил ноги на край стола и в упор уставился на Джерри. Репортер взял чашку, отхлебнул ароматной горячей жидкости. Одобрительно покивал головой.
     - Я убедился, что человек вы мужественный, хладнокровный, ради достижения цели готовый на все… - проговорил Браун. - Даже на подлость.
     - Эй, вы! – вскинулся Джерри.
     - Да бросьте! – Браун поднял ладонь. – Вспомните своих спутников. Особенно Клару… Да я же вас не осуждаю! Напротив: нам именно такие люди и нужны. Те, кто даже родного брата пристрелит, не задумываясь.
     - Вы сказали: нам такие люди нужны, - Джерри облизал языком губы. – Кому это – нам?
     - Тем, кто создал этот Центр, - улыбнулся Браун.
     - Центр чего?
     - Просто Центр… Или, если хотите, - Центр Вселенной.
     - А вы, как я погляжу, скромняги! – ухмыльнулся Джерри.
     - А вы не смейтесь, - невозмутимо отозвался Браун. – Да и дело не в названии, а в сути. Но поверьте мне на слово: стоящие за всем этим люди – действительно соль всей нашей обитаемой Вселенной. Я их вам не назову, но и вам, и все людям их имена хорошо известны. Среди них – ученые, управленцы, вроде меня, военные. И все – профессионалы высшего класса.
     - Интересно вас слушать! – прервал его Джерри. – Но что вам от меня нужно, кроме серии сенсационных репортажей?
     - Никаких репортажей не будет. Вернее, будут, но на другую тему. Вам ведь дали задание в газете – не забыли?.. А что нам нужно от вас?.. Видите ли, - Браун задумчиво покачал головой, закурил очередную сигарету. – Нам просто нужны люди. Сильные, талантливые в разных областях, преданные нам. И мы вербуем их самыми разными способами.
     - Даже захватывая самолеты и мучая людей в концлагере?
     - Ах, вы еще не забыли свой сон! – от души рассмеялся Браун. – Да, он действительно был очень ярок… И довольно суров.
     - Сон? – Джерри даже привстал. – Это был сон?
     Браун тоже поднялся, обошел вокруг стола, похлопал Джерри по плечу.
     - Конечно же, сон! – он прошелся по кабинету, его шаги были совершенно бесшумны из-за толстого, видимо, очень дорогого ковра. – Или, скажем точнее, - почти сон. Направленное воздействие на человеческий мозг. Очень удобно для изучения индивидуума. Быстро, эффективно и сравнительно недорого. Не дороже обычного полиграфа, или «детектора лжи», как любите называть этот аппарат вы, газетчики. И, кстати, времени на это требуется очень мало. Вот сколько, по-вашему, вы пробыли в, так сказать, концлагере?
     - Месяца три, как минимум.
     Браун засмеялся.
     - Около пятнадцати минут. Включая наладку оборудования. Причем не покидая самолет.
     - Не может быть!
     - И тем не менее это так.
     - И как же вы этого добиваетесь? - у Джерри заговорило профессиональное любопытство.
     - Все это довольно сложно даже для меня: я ведь не ученый, а менеджер… Но главное в том, что ваш мозг модернизировали. Превратили в своего рода приемо-передатчик. Портативную рацию, так сказать. Компьютер, настроенный на вашу индивидуальную волну, по особой программе посылает сигналы, ваш мозг их принимает. И соответствующим образом реагирует. А ответные сигналы поступают обратно в компьютер на обработку… Кстати, на вас уже заведено досье, теперь за вашими действиями следит одна из секций Большого Брата…
     - Кого-кого?
     - Большого Брата. Так мы между собой называем наш компьютерный комплекс.
     - И большой он у вас, этот комплекс?
     - Впечатляющий. Несколько сотен акров по площади, с десяток этажей вглубь земли.
     - Постойте! – Джерри недоверчиво уставился на Брауна. – Выходит, машина будет управлять моими действиями? Получается, что я теперь не свободный человек, а раб машины?
     - Успокойтесь! – Браун снова прошелся по кабинету, потом сел за стол. – Никакой вы не раб. Потому что машина – не господин, а скорее ваш персональный ангел-хранитель. В некоторых ситуациях она может прийти вам на помощь… Правда, отныне все ваши мысли, чувства и желания будут записываться на дискеты блока памяти.
     - Интересно, как это машина может мне помочь?
     - Видите ли, она запрограммирована так, чтобы уберечь вас от гибели или повреждения. Поэтому в критических ситуациях, когда человеческий мозг не успевает вовремя среагировать на опасность, компьютер рассчитывает оптимальный вариант действий с учетом ваших возможностей и дает команду…
     - Ага! – подхватил Джерри. – Команду!
     - Да, команду, - кивнул Браун. – Но вы этого даже не заметите. Вы просто сделаете то, что следует. Без раздумий и колебаний.
     - А если я пойду к нейрохирургу и попрошу убрать эту вашу хреновину?
     Браун улыбнулся.
     - Ну, во-первых, на земле вряд ли найдется не связанный с нами специалист, который сумеет это сделать. А во-вторых… После нашего разговора вы просто забудете все, что мы обсуждали.
     - Тогда на кой черт вы мне все это талдычите?
     - Видите ли, наши специалисты установили, что как ни стирай, а следы остаются. Где-то в подсознании. И такая остаточная память о мощной поддержке со стороны могущественной организации делает человека более уверенным в себе. Кроме того, вы уже не удивитесь, когда в один прекрасный день к вам подойдет незнакомый человек, покажет такую вот штуковину и даст поручение…
     Браун вынул бумажник, раскрыл его и показал Джерри замысловатую печатку с вырезанными на ней непонятными письменами.
     - Что это?
     - Это рунические знаки. Но что они значат, даже я не знаю. Главное, что эта печатка активизирует вашу остаточную память. И вы беспрекословно подчинитесь вашему куратору.
     - Куратору?
     - Да, с той поры он будет вашим постоянным начальником и работодателем.
     Браун встал, подошел к Джерри.
     - Ну, надеюсь, в основном вам все ясно. Так?
     Джерри растерянно кивнул, тоже поднялся с кресла.
     - Тогда желаю удачи! Помните, если повезет, если проявите себя как следует, то станете одним из нас, войдете в узкий круг избранных.
     Джерри машинально пожал протянутую ему руку, открыл рот, чтобы что-то еще уточнить, и…
    
     - … Нас встречает почетный эскорт!
     Человек, сидящий в соседнем кресле, сделал изящный жест, указывая на иллюминатор. Джерри, перегнувшись через него, придвинулся к вогнутому стеклу.
     - Чуть сзади…
     Джерри скосил глаза к хвосту самолета и увидел двух серебристо-черных птиц, не то орлов, не то грифов, паривших внизу, между облаками.
     - Опаздываем, - сказал сосед. – Часа на три… Что-то такие опоздания становятся на этой линии привычными.
     - Да, пожалуй, - откликнулся Джерри, устраиваясь в кресле поудобнее. Голова у него чуть побаливала. От высоты, что ли? А на душе скребли кошки, и ощущение было такое, будто он что-то забыл. Причем, очень важное, даже судьбоносное…