Новорожденные дружно орали – Джессика родила мне тройню. Как порядочному человеку мне теперь следовало трижды жениться на ней, хотя друзья советуют трижды подумать прежде, чем жениться один раз. Но друзья – народ безответственный. Им легко давать советы…
     От такого кошмара проснется любой. Впрочем, жениться на Джессике – моя давняя мечта, которой я уже дважды делился с ней, но, увы, Джессика придерживается иного мнения. Пока. Даже тройня не испугает меня!
     Еще не продрав как следует глаза, я горько ухмыльнулся. Все-таки теория старика Фрейда не ушла далеко от истины. Тройняшки – это не случайно. Вчера Джессика отказала мне во второй раз, а значит, мне предстоит третий заход…
     Вопли продолжались, и я заставил себя открыть глаза. Проклятье! Мобильник в три часа ночи! Точно помню: прежде чем рухнуть в постель, я отключил его. Двадцать седьмое поколение, будь оно неладно со всеми предшествующими! Я грохнул трубку об стенку. Отскочила как горох. Швырнул в открытое окно – вкрадчиво зажужжал моторчик, выдвинулись крылышки, и трубка, захлебываясь благим матом, совершила мягкую посадку на подушку. Все это означало лишь одно: вызов с приоритетом ноль. Даже утопить в унитазе не удастся.
     Ничего хорошего ночной звонок не предвещал. И днем-то услышать голос шефа в трубке – не к добру. А в три ночи, если лег в два…
     – Быстро собирайся – через час ты должен быть на терминале Лампедуза, место забронировано. Прохладишься на Денебе.
     – Так ведь Джонни должен был…
     – У Джонни аппендицит.
     Я смачно и длинно выругался по-итальянски. Приказы шефа не обсуждаются, но и свободу слова никто не отменял.
     – И что там?
     – Суд.
     – И что?
     – Меня тут вызывают. – На заднем плане послышался ворчащий бас жены шефа. – Разберешься на месте, не маленький. Успеха! – сказал шеф и отключился.
     Времени на сборы было предостаточно. «Метрошка», так я называл локальный нуль-транспортер, находилась в двух шагах от дома. Мне нужно лишь двадцать минут, чтобы оказаться на терминале Лампедуза. Минут десять еще можно поваляться. Но когда умираешь – хочешь спать, биологические часы начинают сильно отставать, и теряешь контроль над временем. Пожалуй, лучше встать.
     До ванной я добрел на автопилоте.
     Горячей воды не оказалось. Надо найти время и заменить бойлер. Ему уже двести лет. От души чертыхаясь, я облил себя ледяной водой. Не помогло. Глаза слипались. Лишь слоновья порция черного кофе немного взбодрила.
     Дорожную сумку я всегда держу наготове. Эта предусмотрительность не раз выручала меня. Одно дело собираться в дорогу заранее и без спешки, а другое – покидать барахло впопыхах. А потом сгорать от стыда из-за галстука, не подходящего ни к одной из рубашек? Нет. Я человек серьезный и ответственный. Профессия журналиста-междупланетника обязывает.
     Но на этот раз меня ничто не спасло. На входе в «метрошку» висела табличка «Закрыто: проветривание 20 минут». Какой-то сутулый тип, топтавшийся у входа, обрадовался неожиданной компании.
     – Я уже жду минут двадцать, - радостно сообщил он. – А вам куда?
     – На Лампедузу.
     Сутулый уважительно посмотрел на меня. Терминал на Лампедузе – главные ворота Земли.
     – А мне в Триполи. Почти попутчики, – сказал он.
     Бежать на ближайший терминал на виа Гарибальди не имело смысла. Пока доберешься, откроется «метрошка» здесь.
     Действительно, вскоре за железной дверью заскрежетал засов, и она распахнулась. Заспанная девица неопределенного возраста убрала табличку.
     Я улыбался во весь рот и просил депортировать меня как можно скорее, но девушка явно никуда не спешила – точила лясы с сутулым, отправляя его в Триполи.
     В итоге я опоздал. Клерк пощелкал клавишами и пообещал отправить меня на Денеб через полчаса. Раньше нет шансов. При межзвездных перемещениях часто случается, что минутная задержка на одном этапе приводит к опозданию на час и более.
     Перемещение на Денеб занимает около трех часов, хотя речь идет о нуль-транспортировке. Иначе никак. Резкий перепад в пространстве-времени влияет на химический состав крови. Она густеет, что в десятки раз повышает опасность появления тромбов. Это называется болезнью Розенблита или Розенблата, не помню как правильно. То ли он первым заболел, то ли первым описал эту болезнь. Что-то сродни кессонной.
     В здание суда я влетел, когда заседание уже началось. Зрителей почти не было, и я с комфортом уселся в третьем ряду.
     Судья в своем форменном обличье был похож на кенгуру. А может, он и был кенгуру. Очки съехали на кончик носа, придавая и без того унылому лицу неподобающе серьезное выражение, и он, мерно раздувая щеки, рылся в бумагах, в беспорядке разбросанных по столу, помогая себе молоточком, с которым не расставался ни на секунду.
     Передо мной, но двумя сидениями ближе к середине ряда сидела дама в черной шляпке с широченными полями. Чуть отдышавшись, я перегнулся через спинки кресел и спросил у нее на космоязе, в чем предмет разбирательства. Она не удостоила меня взглядом и только процедила сквозь зубы:
     – Она требует алименты.
     – Куло! – не сдержался я, и судья свирепо посмотрел в мою сторону и театральным жестом приложился молотком по столу – до меня ему было не дотянуться.
     Из-за такой ерунды меня подняли среди ночи и отправили на другой конец Галактики? Вернусь и выложу шефу все, что о нем думаю. Женюсь на Джессике и уволюсь к чертовой матери. Баста! А эта дама в черной шляпе наверняка любительница мыльных опер. Таким только дай порыться в чужом белье…
     – Так вы признаете свое отцовство? – обратился судья к стоящему на левой трибуне субъекту с двумя головами, прервав ход моих мыслей.
     – Да, – ответила одна голова.
     – Нет, – отозвалась другая.
     Судья с явным удовольствием саданул молотком об стол.
     – Если вам от природы достались две головы, то это не означает, что высокий суд должен выслушивать мнение каждой из них. Так мы никогда не закончим. Пожалуйста, потрудитесь впредь давать лишь один ответ на один вопрос. Вы меня поняли?
     – Да, – ответила первая голова.
     – Да, – согласилась вторая.
     Судья грозно взглянул на ответчика, но от удара молотком воздержался.
     – Повторяю вопрос. Вы признаете свое отцовство?
     Головы ответчика склонились друг к другу и зашептались. Спустя минуту голова, которая раньше ответила: «Нет», сказала:
     – Да! Но это был эксперимент…
     Стук молотка перебил ее.
     – Постарайтесь не выходить за рамки вопроса! – прорычал кенгуру.
     – Это был удачный эксперимент, – подала голос с правой трибуны молодая женщина лет тридцати пяти в старомодных очках. Она говорила на космоязе с человеческим акцентом, да и выглядела совсем, как какая-нибудь адвокатесса из Восточной Европы. Неужели землячка?
     Судья предостерегающе поднял руку.
     – Почему вы не позаботились о своих потомках?
     – Мы ничего не знали об их существовании, ваша честь.
     – А вы когда-нибудь ими интересовались? – с иронией в голосе спросила истица. Впрочем, ее иронию уловил только я.
     Судья грохнул по столу.
     – Вопросы здесь задаю я!
     Тут я стал вырубаться. Даже постоянный стук молотком по столу не мог развеять мою сонливость. Сквозь дрему до моего сознания прорывалась всякая хренотень вроде анализа ДНК, расшифровки генома, писанных и неписанных законов галактической этики… Последнее, что я успел подумать: как эту милую земную женщину угораздило связаться с таким уродом о двух головах?..
     Я перестал сопротивляться сну – все равно потом получу релиз с решением суда и, если шефу будет угодно, на его основе набросаю статью для «Дэйли Универс». И все дела…
     Разбудила меня дама в черной шляпке, положив правое щупальце мне на плечо. Вместо носа у нее красовалось свиное рыло – неизменный атрибут обитателей Веги.
     – Все закончилось, – сказала она, когда я пришел в себя.
     – Она получила алименты?
     – Да, но судья скостил пару нулей.
     Я получил у секретарши байтокуб с решением суда, сунул его в карман и помчался в местную «метрошку», чтобы добраться до главного терминала.
     Я связался с шефом сразу по прибытии на Лампедуза. Он ждал меня в головном офисе на Третьей авеню в Нью-Йорке.
     – Чем порадуешь, Алессандро?
     – Ей назначили алименты, но меньше, чем она требовала, – издевательски сказал я, протягивая шефу байтокуб.
     – Неужели? – Шеф не смог сдержать радостной улыбки и ткнул меня кулаком в грудь. – Ты не представляешь, что теперь будет! Мы никогда больше не узнаем, что такое голод!
     – И что такое голод? – продолжал издеваться я, демонстративно пялясь на выдающееся брюшко шефа.
     – Я имею в виду не тебя и себя, а человечество. Больше не будет проблемы бедных стран, не будет бедных вообще!
     – Вы хотите сказать, что эта брошенная мамаша всех усыновит и прокормит?
     Шеф странно взглянул на меня. Помолчал, а потом сказал:
     – Если бы не байтокуб с релизом, я бы решил, что ты нигде не был… А так предполагаю, что ты мирно продрых все заседание суда…
     Не услышав угрозы в тоне шефа, я решил не отпираться.
     – Я опоздал к началу и потом отключился на пару минут в конце.
     – Так ты не понял, что это был за судебный процесс... Между прочим, он назывался «Земля из Солнечной системы против Бертрана из системы Проксимы Центавра». Наши ученые доказали, что именно пришельцы с Бертрана причастны к возникновению разумной жизни на Земле. А затем они бросили нас на произвол судьбы. А мы десятки тысяч лет разыскивали своих родителей и вот, в конце концов, преуспели в этом. Они должны уплатить алименты за все прошедшее с тех пор время… С привязкой к индексу цен, разумеется. Идея подать на алименты в Галактический суд принадлежит мне. Так что нас тоже не забудут.
     – А если они не заплатят?
     – Тогда мы конфискуем их имущество и распродадим на межгалактическом аукционе. Так что им некуда деваться. Следующий раз хорошо подумают, прежде чем затевать сомнительные и рискованные эксперименты на чужих планетах.
     Я представил себя счастливым отцом. Теперь Джессика может рожать хоть пятерню, если ей такое взбредет на ум! Мне уже не нужно будет думать, как прокормить семью.
     Застрекотал телефон, и шеф поднял трубку. Минуту он молча слушал, а затем убитым голосом спросил:
     – Ты уверен? Проверь еще сто раз.
     Закончив разговор, шеф долго смотрел в окно. Я не решался шевельнуться, безуспешно гадая, что же так расстроило шефа. Неожиданно он сказал:
     – Это не исчезновение, это бегство… Знаешь, Алессандро, кажется, бертране поступили как настоящие мачо – они «сделали ноги». Звонил Райт из Паломарской обсерватории. Планета Бертран неожиданно исчезла со своей орбиты. Вероятно, они направят ее в иную галактику, не подпадающую под юрисдикцию нашего Галактического суда...
    
     * Куло – задница (ит.)