Под деревом рос гриб.
     Белочка удивлённо протёрла глазки. Действительно, в дупле меж корней старого дуба из остатков листьев и разного мусора выглядывала шляпка гриба. Что ж, прошедшая зима изобиловала чудесами – чего стоила одна двухнедельная оттепель на Новый год, - так почему бы теперь, прохладной, никак не вступающей в свои права весной ей не полакомиться чудо-грибом? Тем более что этот подарок судьбы можно было обнаружить только отсюда: с соседнего дерева, глядя точно сквозь пока ещё голые ветви растущего у дуба куста.
     Всё ещё не веря своему счастью, Белочка осмотрелась – лес вокруг был тих и неподвижен, сер и пуст. Перепрыгнула с ветки на ветку, спустилась по изборождённому глубокими морщинами стволу. Впрыгнула в дупло меж корней, чуть разгребла лапками тепло парящий мусор... и затрепетала от радости: это была целая семейка грибов! Она возбуждённо принялась их быстро рвать в охапку: один, два, три, четыре, пять... И все – её!
     - Привет, Попрыгунья, - раздался вдруг сзади глуховатый, с хрипотцой голос.
     Белочка, испуганно вздрогнув, кинулась было бежать, но, резко затормозив, попятилась: у входа, наполовину зарывшись в старые листья, прямо посередь куста лежал Волк.
     - Не бойся. Иди. С праздником тебя.
     У Белочки от удивленья кисточки на ушках торчком встали. Но Волк, похоже, не шутил – лежал он совсем расслабленно, закрыв глаза и едва дыша, почти сливаясь с серыми листьями на земле.
     Такой шанс упускать было никак нельзя, и Попрыгунья решилась. Взяв в зубы самый крупный гриб, она сделала к выходу два прыжка. Затем ещё прыжок. И молнией взлетела вверх по дереву.
     Волк даже не шевельнулся.
     Это было невероятно. Это было уму непостижимо. Естественно, она не могла оставить этого просто так. Нацепив гриб на острую веточку, Белочка спустилась пониже и осторожно поинтересовалась:
     - Эй, Серый. А какой сегодня праздник?
     Сама-то она, конечно, уже сочла своё спасение настоящим праздником, но в аналогичное отношение к этому вполне здорового на вид Волка поверить не могла.
     Волк открыл глаза, посмотрел вверх. Взгляд у него был грустный-прегрустный. И какой-то слегка отрешённый.
     - Восьмое марта. Забыла что ли? Международный женский день.
     Рыженькая Попрыгунья так и застыла на месте, изумлённо приоткрыв ротик.
     - Да ты спятил, Серый! Какое ещё Восьмое марта?! Мы звери, звери мы, понял? Нет у нас больше праздников! – Принялась она ругаться, едва отойдя от первого шока. – Нет, вы только поглядите на него: ему звериная сущность дарована, живи, понимаешь, одними инстинктами, безо всяких хлопот. Ежедневный отдых, а не жизнь! Так нет, он по прежним проблемам тосковать вздумал! Совсем умом повредился, Серый! Как так можно, как можно, я не понимаю!
     Волк, зашуршав листьями, пошевелился, нехорошо прищурился:
     - А ты спускайся на прежнее место. Повтори, что сказала, и я, может, вспомню, что я – голодный зверь.
     Белочка, поперхнувшись, замолкла. Усевшись на ветке поудобнее, почесала лапкой головку. Пошла на попятную:
     - Ладно, согласна, иногда о прежней жизни вспоминать полезно. – Она ещё почесала в затылке, вспомнив о сорванных, но оставленных вкусных грибочках в дупле. – А ты... э-э-э, сильно в ностальгию ушёл?
     - Спускайся, забирай свои грибы, - слабо улыбнувшись, разрешил Серый. В его голодном брюхе при этом заурчало, но он сдержался – праздник всё-таки.
     Понимая, что лишний раз искушать судьбу не стоит, Белочка решила унести все грибочки сразу. Этого ей долго не удавалось. Наконец, с двумя грибами во рту и ещё с двумя в левой лапке, она начала медленно взбираться по стволу. Волк по-прежнему лежал расслабленно и закрыв глаза. Но тут...
     - Во-олк! – раздался справа истошный вопль. – Беги! Съест! Беги!!
     От неожиданности Попрыгунья в мгновение ока без единого грибочка оказалась на самой макушке дуба, а Волк вскочил на все четыре лапы, ощетинился и заозирался. Справа уже доносился улепётывающий топот кричавшего.
     Серый встряхнулся, успокоился. Хотел было лечь, но заметил выроненные Белочкой грибы. Собрал их в кучку, пододвинул носом поближе к дубу и, отойдя на три шага, улёгся хвостом к дереву.
     - Спускайся, Попрыгунья. Забирай своё пропитание.
     Белочка спустилась далеко не сразу. Но спустившись, поверила в человечность Серого, не стала жадничать и принялась носить грибочки по одному.
     - Во-о-олк... – Опять донеслось справа. – Съест же...
     - Не съест, - уверенно заявила Белочка, забирая последний гриб. – Он ностальгирует.
     - Что?! – Над холмиком прошлогодней травы удивлённо приподнялись два длинных уха. За ними показалась и заячья мордочка. – Как ты сказала? Ностальгирует? Волк?!
     И Заяц безбоязненно вышел к дубу. С наглым видом обошёл лежащего Волка кругом, неодобрительно поцокал:
     - Тц-ц, непорядок. Ай-я-яй. Куда это, товарищ Волк, такое годится? Редкому грешнику вместо заслуженного Ада переродиться выпадает. Тут радоваться надо, а вы себя ностальгией изводите. Так, понимаете ли, и лапы откинуть недолго. Более того, вам, товарищ Волк, выпала высокая честь жить по законам нашего леса, быть, так сказать, его природным санитаром. Негоже вам заботы человечьей жизни вспоминать, товарищ Волк, негоже.
     - Сгинь, Косой, - сдерживая злость и глотая слюну, под голодное урчание в животе негромко прорычал Волк. Женский праздник всё-таки, при даме нельзя.
     - Помолчи, Косой. Куда лезешь со своими нравоучениями? Не видишь: плохо зверю, - заступилась Белочка. Спустившись на землю, подошла к Волку и осторожно погладила его по голове. – Не таись, расскажи, чем тебя волчья жизнь тяготит? Расскажи, и тебе легче станет, и мы, может, поможем.
     - И почему я волком переродился? – Прошептал Серый. – Любая другая шкура стократ лучше. Жизнь проще, опасностей меньше, пропитания больше. За что меня так? Я вроде и не грешил особо.
     - Ты кем прежде был? – тоже шёпотом уточнила Попрыгунья, зачарованно водя лапкой по голове Серого. Ощущение смеси страха и восторга было непередаваемое. – Шпионом-диверсантом? Наёмным убийцей? Мафиозо?
     - Слесарем-водопроводчиком...
     - Знаю! – Заорал вдруг Заяц. – Я знаю! Я всё понял! Тут всё дело в характерах. У кого какой характер был, тот в аналогичного зверя и переродился. И это не прихоть случая, это сознательный выбор души. Вот давайте я вам объясню поподробнее...
     Волк, не открывая глаз, недовольно нахмурился – Косой в человечьей жизни, несомненно, был чванливым чинушей низшего звена, хвастливым всезнайкой и неудержимым советчиком снаружи, неисправимым жадиной и трусом внутри. Он очень напомнил Волку чиновника по соцобеспечению, который четырежды переносил его очередь на квартиру, каждый раз с совершенно искренними, честными глазами объясняя это самой крайней необходимостью. Интересно, кстати, а он-то в какую тварь переродился? Хотя, нет, вряд ли. Всем чиновникам за их дела место только в Аду!
     - … главный факт, что первичен дух, а не материя. В первой жизни мы улучшали условия своего существования собственными, так сказать, руками. И душе при этом далеко не всегда было комфортно. Но! После смерти нашим бессмертным душам дали свободу выбора, и теперь уже сами души выбрали себе новые тела, соответствующие их максимальному комфорту. Ибо, как говорили древние философы, сознание определяет бытиё, а не бытие – сознание…
     Заяц трепался уже минут десять. По сути, он переливал из пустого в порожнее, то и дело повторяясь. Ни Волк, ни Белочка не вмешивались в его монолог, надеясь, что он устанет и уйдёт первым. Но тут на ветку над троицей на земле села Сорока.
     - Что случилось? Что за собрание? О, нет! Какой ужас! Белка и Заяц измываются над подыхающим Волком! Кошмар, кошмар!
     - Уйди, Справочное Бюро, и без тебя плохо было, - простонал Серый, демонстративно накрывая лапами морду.
     - Вот, кстати, яркий пример реинкарнации по характеру, - с новой силой запричитал Косой, обрадовавшись появлению нового объекта для своих рассуждений. – При жизни любопытная, можно сказать, живо интересующаяся всем и вся женщина, считавшая своим долгом донести всё до всех, а попросту говоря – заядлая сплетница, после смерти стала сорокой, которая, и это общеизвестно, разносит сплетни по всему лесу.
     - Это кто сплетница? – возмутилась Сорока. – Это я-то? Да на себя погляди, трепло косоглазое! Одни уши о чём говорят! Везде ты всё подслушиваешь! А болтаешь-то как! Вон, даже губа от усердия лопнула!
     - Гнусная ложь! Я с такой губой родился! Зато ты, балаболка длиннохвостая, каждый день трещишь всякую ерунду на весь лес!
     - Ой, тоже мне – «специалист» нашёлся! Что бы ты понимал в новостях, куцехвостый курьер слухов! В одном конце леса шишка упасть не успела, а ты уже на другой конец добежал, «сенсацию» продавать. И за что? За пучок свежей травы, за огрызок сладкой коры! Спекулянт-обжора!
     - Сама ты обжора! И вымогательница! Прилетаешь, садишься и тараторишь свои новости, пока от тебя не сбегают, еду бросая…
     - Ты уверен, что живёшь хуже них? – насмешливо поинтересовалась Белочка у Серого.
     Волк задумался. Ссора Зайца и Сороки очень походила на ругань двух торговок на базаре, а их Волк всегда презирал. Но всё же...
     - Даже собаки живут лучше меня.
     - Собаки? – встрепенулся Косой, который к тому времени уже ощутимо проигрывал в споре белобокой всезнайке. – О, товарищ Волк, завидовать им не стоит. Наоборот, это они вам завидуют. При жизни они хотели быть как вы: сильными и независимыми, мечтали, чтобы все боялись одного их рыка. Но всё, на что они способны – это гавкать со стороны, сидеть на короткой цепи и принимать подачки с руки хозяина. Ваша независимость стоит много больше их сытости. Это факт. Именно так и никак иначе!
     Глаза Волка изумлённо округлились, а затем зло сощурились. Он подавил в себе рык, силой воли заставил тело расслабиться – Восьмое марта всё-таки, некультурно при дамах. Но в том, что перед ним тот самый, печально знакомый чинуша, Волк уже был уверен на все сто – не узнать его приговорку было невозможно.
     - Успокойся, - потрепала Серого по холке Белочка, по-своему поняв его дрожь. – Мы должны просто жить и наслаждаться жизнью. Это как курортная путёвка от профкома. Каждому дано своё, и мы не в силах ни понять этого, ни изменить. И эта жизнь по-своему хороша у каждого, надо только не перечить своим инстинктам.
     - ... главное, товарищ Волк, Вы должны... нет, Вы обязаны гордиться своей участью. Только подумайте: у кого-то она куда хуже Вашей. Например, моя тёща. Как человек, злая была женщина, высокомерная. Всех ниже себя ставила. Так знаете, кем она стала? Ужом беззубым!
     Заяц засмеялся, затем взмахнул лапкой в сторону ветки на дубе.
     - А вот, скажем, Сорока. Она все сплетни по лесу на хвосте разносит. И при жизни была... подождите, где это она? Улетела... О, вот вы, Белочка. По вам сразу можно сказать, что вы были трудолюбивой, усердной домохозяйкой, всегда прилежно вели хозяйство, следили за домом, мужем, детьми...
     - Не грусти, Серый, – Белочка последний раз с трепетом в сердечке погладила Волка, думая, как будет рассказывать об этом своим знакомым. – Жизнь волка тоже имеет свои прелести, согласись. А мне пора. Прощай.
     И Попрыгунья, забрав самый крупный гриб с дуба, ускакала по веткам прочь.
     - Ну вот, все дамы ушли, - разочарованно протянул Заяц, глядя вслед Белочке. – Стараешься ради них, стараешься... Неблагодарные, факт. Именно так и никак иначе.
     - О, да, - согласился Волк, бесшумно поднимаясь на лапы. От прежней хандры не осталось и следа. В глазах появился охотничий блеск, зубы инстинктивно оскалились. Первая прелесть волчьей жизни сидела прямо перед ним.
     - Дамы наконец-то ушли...